Убийство Михоэлса
Шрифт:
По вагонам ходили цыгане, тащились на низких подшипниковых тележках калеки-нищие, в военных гимнастерках, с медалями «За отвагу», выставляли напоказ культи. Побирались дети. Один пел. Михоэлс и раньше слышал эту песню. Песня была жалостливая. Про то, как боец написал с фронта жене, что ему оторвало ногу, и как она ушла к другому, потому что ей не нужен был инвалид. А потом он вернулся домой.
Он вернулся живой, неизранетый,Руки-ноги все целы они.Боевой орден Красного ЗнамениРасположен на левой груди.— Тетеньки и дяденьки, оплатите детский труд!..
Через месяц Михоэлса вызвал к себе Молотов.
8. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
I
«Совершенно секретно
Экземпляр единственный
2.09.47 г.
Оперативной техникой зафиксирован следующий разговор тов. Молотова и тов. Михоэлса. Запись и расшифровка сделаны по распоряжению тов. Молотова.
М о л о т о в. Добрый день, Соломон Михайлович. Проходите, садитесь. Как вы себя чувствуете?
М и х о э л с. Спасибо, хорошо.
М о л о т о в. Как ваша нога?
М и х о э л с. Я уже привык. Человек
М о л о т о в. Вернемся в нашу историческую эпоху. Вы читаете газеты?
М и х о э л с. И очень внимательно. Особенно „Правду“.
М о л о т о в. А иностранные?
М и х о э л с. Помилуйте, Вячеслав Михайлович, „Нью-Йорк таймс“ не продают в наших киосках. К тому же я знаю только немецкий язык. Не считая, конечно, русского и идиша. И немного французского.
М о л о т о в. „Правда“ отражает в основном все мировые события. Но это отражение несколько обобщенное. Без деталей и лишних нюансов. Вникать в детали и нюансы — дело политиков. Без деталей невозможно глубинное понимание текущего момента и главных тенденций. Вы не будете возражать, если я вас познакомлю со своим виденьем международной и отчасти внутриполитической ситуации?
М и х о э л с. Ваше время слишком дорого, чтобы вы тратили его на мое политическое просвещение. Я не политик и не дипломат. Я просто артист. Мне вполне достаточно картины, которую рисует „Правда“.
М о л о т о в. Это не совсем так. Вы не просто артист. Волей обстоятельств вы стали заметным политическим деятелем. Вы возглавляете Еврейский антифашистский комитет СССР. А ЕАК — очень авторитетная общественная организация. Как у нас в стране, так и за рубежом.
М и х о э л с. Это несправедливо высокая оценка. Вы преувеличиваете наше значение…»
Сталин оторвал взгляд от расшифровки. Заметил, обращаясь к Молотову, который сидел через стул от него за столом для совещаний и косился на машинописные листки, пытаясь понять, какое место Сталин читает:
— Не хочет, чтобы ты говорил. А?
— Не хотел, — подтвердил Молотов.
— Почему?
— Понимал, что после этого ему придется сказать «да» или «нет». Хотел этого избежать.
— Дипломат. И хороший. Как, по-твоему?
— Хороший дипломат — тот, у кого за спиной сила.
— А вот тут ты, Вячеслав, не прав, — возразил Сталин. — Когда за спиной сила, любой дурак будет хорошим дипломатом. А вот когда силы нет — тут и начинается искусство дипломатии.
— Возможно. Просто я от этого отвык. Уже двадцать лет на спиной советской дипломатии огромная сила. Сейчас — особенно.
— А бомба? — спросил Сталин.
— Да, бомба — это серьезно.
— То-то же!..
Сталин вернулся к тексту.
«М о л о т о в. Скромность — хорошее качество. Но не следует им злоупотреблять. Когда я говорю, что вы стали заметной политической фигурой, я знаю, что говорю.
М и х о э л с. Мне чрезвычайно интересна ваша оценка современной международной обстановки. Я выслушаю вас с огромным вниманием. Ваше доверие — для меня высокая честь. Хотя я по-прежнему считаю, что эта честь мною не заслужена…»
— Сдался. А? — усмехнулся Сталин.
— А что ему оставалось?
«М о л о т о в. Вы слышали о доктрине Трумэна?
М и х о э л с. Да.
М о л о т о в. А о плане Маршалла?
М и х о э л с. Только то, что было в наших газетах.
М о л о т о в. А что было в наших газетах? Напомните.
М и х о э л с. Доктрина Трумэна: продолжение курса на так называемое сдерживание коммунизма, развязывание „холодной войны“, закрепление за США роли лидера западных реакционных режимов. Сообщения о плане Маршалла не очень внятные. Какая-то программа американской помощи европейским странам. Непонятно, одобряем мы ее или осуждаем.
М о л о т о в. План Маршалла и доктрина Трумэна — две основные составляющие американской политики. Президент Трумэн изложил свою доктрину в послании к конгрессу в марте этого года. В мае она приобрела силу закона. Основная ее идея: военное противостояние Советскому Союзу. Как в Европе, так и во всем мире. На 48-й и 49-й годы, например, выделяется четыреста миллионов долларов для помощи Турции и Греции, которым якобы угрожает Советский Союз. Но главная ее цель: создание в Европе военного блока США, Великобритании, Франции и других стран под общим руководством Соединенных Штатов. Наши источники сообщают из Вашингтона, что на эти цели планируется выделять до десяти миллиардов долларов в год…»
Сталин ткнул мундштуком трубки в строку:
— Это зачем? «Наши источники».
— Знак доверия, — объяснил Молотов. — Информация неконкретная. Иллюзия информации.
— Ну, допустим…
«М о л о т о в. Так что с доктриной Трумэна все ясно. С планом Маршалла гораздо сложней. Новый государственный секретарь США Джордж Кэтлетт Маршалл озвучил, как говорят американцы, свой план 5 июня этого года в выступлении в Гарвардском университете. Он предложил создать в Европе нечто вроде „руководящего комитета“, который занимался бы учетом ресурсов и нужд европейских стран, определял приоритетные отрасли промышленности и путем финансирования Соединенными Штатами обеспечивал бы их ускоренное развитие. По мнению госсекретаря Маршалла, это будет способствовать быстрому экономическому возрождению послевоенной Европы. Кстати, руководителем этого комитета предполагается, по нашим сведениям, назначить министра торговли Гарримана, бывшего посла США в Москве. Вы с ним, насколько я знаю, знакомы?
М и х о э л с. Крайне поверхностно. Меня представили ему на приеме в американском посольстве. А потом он был у нас на спектакле „Фрейлехс“. Не думаю, что он меня помнит.
М о л о т о в. А я думаю, помнит. И очень хорошо. Но это неважно. Существенно для нас в плане Маршалла то, что американцы предлагают участвовать в нем Советскому Союзу и народно-демократическим странам Восточной и Центральной Европы. Чтобы вы представляли себе масштаб этого плана, скажу, что президент Трумэн намерен направить на его реализацию до двадцати миллиардов долларов ежегодно в виде безвозмездных субсидий и льготных кредитов. Причем это не частные инвестиции, а средства из федерального бюджета США.
М и х о э л с. Двадцать миллиардов в год — это много?
М о л о т о в. Сказать „много“ — значит, не сказать ничего.
М и х о э л с. Очень я сомневаюсь, что американцы дадут эти деньги просто так.
М о л о т о в. Вот в этом и есть загвоздка. Вы совершенно правы: они захотят получить за свои кредиты определенные политические уступки. Мы готовы к разумным компромиссам. Весь вопрос — где граница этих компромиссов. Мы ведем сейчас переговоры с американским правительством о степени и формах участия СССР в плане Маршалла.
М и х о э л с. Переговоры успешные?
М о л о т о в. Пока не могу сказать вам ничего определенного. Мы заинтересованы, чтобы они были успешными. И для этого очень неплохо создать для Соединенных Штатов дополнительные стимулы. Вы понимаете, о чем я говорю?
М и х о э л с.
— Врет? Или действительно не понимает?
— Думаю, врет…
«М о л о т о в. Я говорю о Крыме.
М и х о э л с. Я слушаю вас очень внимательно…»
— Сукин сын. А?
— Не без этого…
«М о л о т о в. Вы хотите, чтобы я вам все разжевал?
М и х о э л с. Извините, Вячеслав Михайлович, но я был бы вам за это очень признателен. Разговор для меня чрезвычайно важный. Я должен быть уверен, что понял вас до конца и понял правильно.
М о л о т о в. Хорошо, объясню. В начале 44-го года Еврейский антифашистский комитет обратился к правительству с просьбой создать в Крыму еврейскую республику.
М и х о э л с. Вынужден уточнить. Это не было обращением ЕАК. Мы не обсуждали письмо на президиуме.
М о л о т о в. Почему?
М и х о э л с. Мы не были уверены, что получим поддержку. Поэтому решили не давать повода для ненужных разговоров по Москве. Как оказалось, мы были правы.
М о л о т о в. Что вы имеете в виду?
М и х о э л с. Меня и Фефера вызывал к себе член Политбюро Лазарь Моисеевич Каганович. У него был экземпляр нашего письма. Он выразил нам свое неодобрение в весьма энергичной форме.
М о л о т о в. Что он вам сказал?
М и х о э л с. Извините, но я не могу этого повторить. Значения многих слов я просто не знаю.
М о л о т о в. Употреблял мат?
М и х о э л с. Я бы сказал по-другому. Иногда употреблял русские слова. Если их суммировать, получится так: „Такую чепуху могли придумать только артист и поэт“.
М о л о т о в. Когда был этот разговор?
М и х о э л с. Примерно две недели назад…»
Сталин нахмурился:
— А это еще что такое?
Молотов пожал плечами:
— Не знаю.
Сталин подошел к письменному столу и нажал кнопку. В дверях возник Поскребышев.
— Кагановича. Немедленно!
— Слушаюсь.
Поскребышев исчез. Сталин вернулся к столу для совещаний и вновь придвинул к себе машинописные листки расшифровки.
«М о л о т о в. Это какое-то недоразумение. Мы это выясним. Давайте продолжим нашу беседу так, будто этого недоразумения не было. Ваше обращение вызвало интерес у тех членов правительства, которые были привлечены для его обсуждения. Скажу вам больше. Эта идея вызвала интерес у товарища Сталина, и он даже обсуждал ее на встрече с послом Гарриманом и президентом Американской торговой палаты Джонстоном. Никакого конкретного решения принято не было, потому что сначала нужно было закончить войну. Сейчас возникла ситуация, благоприятная для возвращения к этой идее. Тот вариант обращения несколько устарел. Нужно отредактировать его, обсудить на президиуме и направить на имя главы советского правительства товарища Сталина. И можете не опасаться, что по Москве пойдут слухи. Пусть идут. Мы не делаем из этого секрета.
М и х о э л с. Могу я спросить, почему нынешняя ситуация кажется вам благоприятной для возвращения к идее создания Крымской еврейской республики?
М о л о т о в. Еврейской советской социалистической республики союзного значения. С центром в городе Симферополе. Открытой для эмиграции евреев со всего мира. Разве я недостаточно ясно обрисовал вам международную конъюнктуру?
М и х о э л с. Заметки и корреспонденции в „Правде“ позволяют заключить, что СССР благожелательно относится к созданию еврейского государства в Палестине.
М о л о т о в. Вы сделали правильный вывод. Но еврейское государство в Палестине не сможет просто физически принять миллионы евреев-беженцев. Там нет для всех работы, нет жилья, не урегулированы отношения с арабским населением. Крымская республика не будет альтернативой Палестине. Но создание ее поможет сгладить проблему. С другой стороны, это будет стимулировать Соединенные Штаты в вопросе участия СССР в плане Маршалла. Еврейское лобби в конгрессе США очень влиятельно. Оно заставит президента Трумэна пойти на уступки нам. Что и требуется доказать. Как видите, я с вами откровенен.
М и х о э л с. Я тоже буду с вами откровенным. По моему глубокому убеждению, создание еврейской республики в Крыму будет огромной, колоссальной ошибкой. Последствия ее будут сказываться очень долго. И исправить эту ошибку будет неимоверно трудно. Гораздо проще ее предотвратить…»
…Сталин удивленно хмыкнул:
— Даже так?
— Он догадывался, о чем пойдет речь. И очень хорошо подготовился к разговору…
«М о л о т о в. Я жду объяснений.
М и х о э л с. Представьте себе на минуту Крым, заселенный евреями. Сколько их там будет?
М о л о т о в. На первом этапе — тысяч двести, на втором — пятьсот, потом миллион и так далее. Крым большой.
М и х о э л с. Миллион евреев в Крыму. Из них половина — с Запада. Американцы, возможно, пойдут на большие уступки. Но верно и другое: кто платит, тот и музыку заказывает. Так или иначе, они будут заказывать в Крыму свою музыку. Эта музыка — буржуазная идеология. Она будет проникать в Крым в любых формах. Ширпотреб. Джаз. Постоянные американские гости. Не говоря уж о целенаправленной и очень изобретательной пропаганде. Вячеслав Михайлович, вас не берет жуть от этой картины?
М о л о т о в. Вы не верите в силу советской, коммунистической идеологии?
М и х о э л с. Я-то верю. Но человек слаб. И борьба будет идти не на страницах философских журналов. А на бытовом уровне. Мы у себя сейчас боремся с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом. Успешно, конечно, боремся. Переименовали „Норд“ в „Север“, а котлеты „де воляй“ в котлеты „по-киевски“. А там не о котлетах пойдет речь. Мы получим открытую, незаживающую язву, постоянный источник политической инфекции…»
— Не дурак, — заметил Сталин.
— Очень не дурак, — согласился Молотов.
«М и х о э л с. Это — одно. Второе. Финансирование экономики Крыма пойдет в основном под руководством американских менеджеров. Хотя бы потому, что они будут внедрять свои, более производительные технологии, а наши инженеры и хозяйственные руководители этими технологиями не владеют. Не так ли?
М о л о т о в. Допустим.
М и х о э л с. Это значит, что через какое-то время еврейская республика обгонит по жизненному уровню другие республики СССР. Это неизбежно. Американцы умеют заставлять свои деньги работать. К чему это приведет? С одной стороны, к росту антисемитизма. Зависть — это зависть. Она неискоренима. Как ревность. А с другой — к недовольству рабочих и колхозников. Сначала — к недовольству социалистическими методами хозяйствования. А там недалеко и до проявлений политического недовольства.
М о л о т о в. У вас есть еще аргументы?
М и х о э л с. Только один. Но самый серьезный. Вспомните карту Крыма. Это важнейший стратегический плацдарм. Это база Черноморского флота. Выход в Средиземное море. Турция. Балканы. Ближний Восток. Вы сказали, что доктрина Трумэна пре-дусматривает выделение Турции и Греции четырехсот миллионов долларов для защиты от СССР. А можете себе представить, какие средства забабахает Пентагон, чтобы под любым видом оттягать у нас этот плацдарм? Шпионы туда полезут как мухи на мед, никаких рук не хватит отмахиваться! И в конце концов эту проблему придется кардинально решать. И кто окажется крайним? Евреи, конечно. Оно нам надо?..»