Убийство на шабаше

Алимова Светлана

Беата раздраженно вздохнула. Ситуация начала проясняться.

Адалинда просто устроила очередную истерику, чтобы получить желаемое. Сейчас порыдает, заломит руки, и, как обычно, кто-нибудь сделает ей хорошо. Она ничуть не изменилась.

Но начать новую жизнь с капризов и истерики?! В этом была вся она.

— Жизнь всегда дарится насильно, Ада, но ты достаточно взрослая, чтобы отказаться от этого дара, — холодно сказала Беата, — если не желаешь жить, то это легко исправить: сейчас тебя убьют, твои годы жизни разделят между мной и Валери, а ты отправишься обратно в ад, раз тебе там так понравилось. Даже не

придется самой резать вены.

Адалинда резко замолчала и дико уставилась на нее.

— А что, так можно? Забрать у нее годы жизни, чтобы увеличить свою? — поразилась Валери. — Это же темная магия, нет?

— Нет. Калунна подарила мне ее годы жизни, и я могу делать с ними, что захочу. Если Аде они не нужны, то мы распорядимся ими толковее, чем она. По тридцать лет на каждую выйдет.

— Прикольно! — обрадовалась Валери. — А так можно продлять жизнь до бесконечности? Я не хочу обратно в ад, мне нужно жить!

Калунна расслабилась и усмехнулась:

— Все верно. Ваши непрожитые жизни я подарила Беате, а она настояла на воскрешении. Она может забрать их себе или подарить кому угодно. Сейчас призову Джеральда, и он уничтожит это тело.

— Ада, спасибо! — широко улыбнулась Валери. — В смысле, мне очень жаль, что ты не хочешь жить, но у нас тут такие планы на будущее…

— Стойте, я передумала! — завизжала Адалинда. — Я не хочу умирать! Я хочу жить!

— Даже без Питера и дочерей? Здесь, в Хисшире? — уточнила Беата.

— Да! Беата, ты чего? Я же извинилась, а ты решила меня убить?! — в испуганных глазах Адалинды вспыхнули лиловые огоньки. — Я — прекрасная целительница, и мои зелья лучшие! Они тебе точно пригодятся! Не надо меня убивать!

Беата хмыкнула и перевела взгляд на Калунну. Та одобрительно улыбнулась.

На лице Валери на секунду мелькнуло разочарование, затем она махнула рукой.

— Ладно, так будет лучше. Но ты, конечно, до фига последовательная, Ада.

— А ты? Как ты могла желать моей смерти?!

— Никто здесь этого не хочет, — спокойно возразила Беата, — давайте заканчивать. Слушай условия своего воскрешения и знай, что при нарушении второго шанса не будет.

Адалинда согласилась на все. Она всегда медленно соображала, но даже до нее дошло, что жить лучше, чем вернуться в ад. Беата испытала мимолетное раскаянье за то, что запугала ее, но оно быстро прошло.

Как и живительный страх Адалинды.

В домике она вновь сникла и утратила интерес ко всему. Валери щебетала, рассказывая о Хисшире, Калунне и будущем захвате мира, но Адалинда ее почти не слушала. Слегка ожила она, лишь увидев Дымку.

— А где моя Снежинка?

— Фамильяры развоплощаются после смерти ведьмы, — напомнила ей Беата, — тебе придется завести нового, когда окрепнешь и придешь в себя.

Адалинда равнодушно покачала головой.

— Не нужно. Зелья варить можно и так.

— Тогда давай поколдуем? — предложила Валери.

— Я устала. Хочу побыть одна. Беата, я могу пойти к себе?

— Да.

Адалинда тут же встала и ушла в комнату.

— Во дает, — озадачилась Валери.

— Присмотри за ней, хорошо? — мрачно попросила Беата.

— Ладно. Не переживай, она придет в себя. Ей просто оклематься надо.

Но Беата понимала, что дело не в этом. Смыслом прошлой жизни Адалинды была великая любовь, а теперь ее разлучили с Питером и заперли в Хисшире. Будет ли она довольна этим? Беата хотела дать ей шанс на новую жизнь, но если держать в ней Аду будет только страх смерти, то она будет невыносима. Может, Калунна была права, и жриц-ведьм должно быть только три? А Адалинда — лишнее, нежизнеспособное звено? Но тогда выходит, что ее воскрешение было ошибкой. Не перерезала бы она себе вены на самом деле.

Беата вернулась домой и грохнула дверью так, что стены затряслись. Джеральд тут же возник рядом:

— Что случилось? Воскрешение не удалось?

— Удалось. Но теперь я сомневаюсь, что поступила правильно. Ты почему не на службе?

— Отпросился. Решил, что понадоблюсь тебе сегодня.

Беата подошла и обняла его. Успокоилась, вдыхая родной, знакомый запах.

— Почему люди не ценят сделанного для них добра? Почему всегда неблагодарны?

— Так поступают только плохие люди. Хорошие тебя любят и ценят. Но Адалинда никогда не была хорошей. Если Калунна даст разрешение, то я могу избавить тебя от нее.

— Тебе понравилось убивать? Мой муж — маньяк?

— Нет. Но я решил, что ты не будешь страдать из-за своих мертвых подруг. Они достаточно навредили тебе. Если они не делают тебя счастливой, то в их воскрешении нет смысла.

— Какой ты злопамятный.

— Я люблю тебя. А их — нет.

Беата молчала, прижавшись к нему и положив голову на плечо. Ей становилось легче, словно она вдыхала аромат вереска Калунны, избавляющий от печалей. Никакой магии, просто любимый и любящий мужчина рядом. И вот жизнь уже хороша, а горести позабыты.

Они с Адалиндой всегда были похожи. Не стремились покорять вершины, шли проторенными дорогами и довольствовались спокойной жизнью, полной любви и неги. Как бы отреагировала сама Беата, отними у нее Джеральда и заставь служить непонятно кому, отрабатывая жизнь? Неудивительно, что Адалинда была подавлена. Ей нужно было помочь встать на ноги, а не винить за это. А Беата, избалованная счастьем и благодарностью Валери, глупо обижалась на отсутствие подобной реакции от Адалинды. Но ведь она затеяла все это не из тщеславия и не для того, чтобы ощутить себя спасительницей. Она лишь вернула погибшим подругам то, что должна была вернуть. Они не обязаны были любить ее за это. Для любви у нее есть Джеральд и фамильяры. Валери, Адалинда и Голди просто будут жить своими жизнями и служить Калунне.

Беата отстранилась и увидела, что Джеральд улыбается.

— Чему радуешься?

— Успокаиваясь, ты обнимаешь меня, а не своих кошек.

— Ты просто оказался ближе, — хмыкнула Беата, но в голубых глазах Джеральда замелькали смешинки и она, не удержавшись, поцеловала его, — и чего ты такой красивый? Стоит тут, соблазняет меня.

— Даже не думал. Ты голодна?

— Нет. Пойдем в постель. Раз уж ты сегодня дома, побудь со мной.

— Как пожелаешь.

Позже, когда Беата дремала в его объятиях, пришли фамильяры и легли кто на него, кто на нее. Пуховка устроилась на подушке и вылизывала Беате голову. Мгла урчала, пристроившись на бедрах. Джеральд чесал Пламя, мурлычущую у него на груди, и мечтательно улыбался. Он выглядел совершенно счастливым. Беате было хорошо, а смутные сожаления истаяли. Вот бы так было всегда: любимый муж, кошки и теплая постель. И ничего больше.