Убийство на станции
Шрифт:
Синичкина с Рубцовой переглянулись. Такой эксперимент ими явно не рассматривался.
— Мы не сможем детально прощупать реакции сознания, — сказала Инна. — Только в общих чертах. Мы посмотрели на электроэнцефалограммы пострадавших, и пришли к выводу, что они испытывают боль и мучения. Наш прибор способен определить это, пусть, и некоторой погрешностью. Так мы и доложили Хромову.
— Этого мало, — объяснил Плотников. — Я предлагаю следующее. Вы будете имитировать мучения и боль, но в следствии чего-то.
— Я поняла! — вскрикнула Синичкина. —
— Да, — подтвердил следователь. — Боль то бывает разной. И, наверняка, каждая вызывает свою цепочку активности сознания в мозгу. Это должно отразиться на показаниях прибора.
— Как интересно! — голос Синичкиной прозвучал рычаще-басовито. — Инна! Ложитесь в кресло!
— Я?!
— А кто?!
— У меня голова не мытая, — попыталась отказаться Рубцова.
Синичкина махнула ладонью в сторону кухни.
— Так помойте, — и предъявила железобетонный аргумент. — Ваше сознание больше подходит для подобного эксперимента.
— Это почему же?!
— Вы женщина более чувственная, — это было аргументом сногсшибающим. — Если будут домогаться меня, то я буду злиться, а не бояться. К тому же в роли домогателя я буду представлять подполковника, как единственного мужчину в данном помещении.
— А вот если я не смогу ему отказать?
Синичкина и Плотников синхронно открыли рты, а Кеша захрюкал.
— Дамы, стоп! — Николай Иванович сделал отрицающий жест рукой. — Не надо представлять домогательство. Пострадавшие не подвергались явному нападению на их женское достоинство. Они что-то слышали, и потом падали. Ну, если только доктор Фролова, будучи в душе обнажённой…
— Чушь! — крикнула Синичкина. — Наташа не могла испугаться Хромова!
Тут она смолкла, и виновато улыбнулась.
— Я же для чистоты эксперимента. Нам же не нужны неточные данные?
— Уф. Как же трудно с вами, — признался Плотников. — Давайте оставим проведение эксперимента — мне нужно всё тщательно продумать. Инна, вы не сварите мне ещё чашечку кофебенди? А, вы, любезная Елена Васильевна, сбросьте Кеше данные работы сознания пострадавших из капсул. Это решаемо?
— Вполне, — кивнула Синичкина, подзывая Стажёра решительным жестом.
Покинув медицинский отсек, Плотников с Кешей добрались до каюты.
— Николай Иванович, и как вам путешествие по станции? — встретил их Хромов, развалившись в кресле и потягивая кофебенди.
— Распустили, вы, своих сотрудников, Ярослав Игоревич, — заметил следователь с неудовольствием. — Я, конечно, собрал кое-какую информацию, но, думаю, её будет мало. Вам придётся пополнить.
— А вы не устали от разговоров?
— Я очень устал, но работа — прежде всего.
Плотников дал команду Маше приготовить легкий ужин и крепкий чай.
— Шеф, ты тоже решил оптимизировать свою файловую систему? — намекнул Кеша на его отказ от кофебенди.
— Нет.
— Не понимаю, — развёл руками полковник, — вашего вопроса.
— А он весьма конкретный. Один учёный хочет сжать пространство как листы бумаги, а второй отделить, понимаете ли, разум от тела, и послать этот разум чёрт знает куда. И на станции три добровольца для такого бредового занятия. При всём этом, я попросил показать мне тела пострадавших, но мне показали только светящиеся, пардон, большие яйца. Это что такое? Знаете, напоминает древнюю поговорку — цирк уехал, а клоуны остались. Причём, вместе с добровольцами.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что ваш экипаж делает из меня идиота! — крикнул Плотников, не сдержавшись. — И пока я не могу понять одного — зачем?! Неужели всё так плохо?!
Хромов молча встал с кресла, одёрнул несуществующие складки на комбинезоне.
— Всё ещё хуже, чем вы думаете, Николай Иванович.
— После того, в чём меня попытались убедить, я ничему не удивлюсь. Рассказывайте, где пострадавшие женщины?
— Мы… не знаем.
— Понятно. А в капсулах медотсека лежат добровольцы?
— Да. Но об этом знают только Сенников, Оболенский, Рубцова и я.
— Неужели?! Синичкина не в курсе?
Хромов выпучил глаза.
— В курсе. Я про неё всё время забываю.
— Так. Ну, а как же Прометей и система охраны?
— Базовый интеллект был взломан. Я его не контролирую.
Плотников длинно свистнул от удивления.
— Вот почему вы не можете найти женщин, и попросили прислать на станцию интеллект с высшей степенью. А почему сразу не сказали? — и повернулся к Стажёру. — Эй, Кеша! Тебя там не взломали случайно? А то ты же общался с Прометеем.
— Я не обнаружил хакерских атак на свои сервера, — спокойно сказал Стажёр. — И в сетях базового интеллекта чьего-то постороннего присутствия. Шеф, хочешь, чтобы я просканировал блоки Прометея? Но это займёт часов сорок, не меньше. И мне понадобиться свежий дополнительный контур, и дополнительная энергия.
— Я не могу распоряжаться энергией на станции, — тихо признался Хромов. — Как и связью с Землёй. Я ничего не просил у руководства ВКС…
— То есть?! — резко взглянул на полковника следователь.
— Просьбы на Землю и распоряжения по станции поступают от кого-то неизвестного.
— Ничего себе я попал! — Николай Иванович почувствовал себя дурно. — Получается, что мы у кого-то в заложниках. Так?
— Почти. Он не выдвигал требования. Или она… Я не знаю.
Плотников усмехнулся.
— А спектакль то зачем разыграли?
— А сценарий был нам предоставлен, подполковник.
— Вот как?! Интересно! Там у шлюза всё ещё торчит транспортный корабль…
— Не думаю, что вы сможете им воспользоваться, Николай Иванович. Мы попытались отправить на Землю один из спасательных шаттлов. У нас ничего не получилось.