Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках
Шрифт:
– Конечно нет. – Роджер потер подбородок. – Значит, насколько вы можете припомнить, в течение всего вечера вы не слышали решительно ничего из квартиры сверху – даже того, как мисс Барнетт укладывалась спать?
– Да, даже этого. – Миссис Эннисмор–Смит снова оторвалась от работы. Пожалуй, вот этот момент был все–таки не совсем обычным. Нам всегда было слышно, когда мисс Барнетт собирается ложиться. У нее, похоже, была привычка в эти минуты ронять вещи на пол.
– Одежду?
– Возможно. Но скорее похоже было, она сбрасывает на пол туфлю, потом другую.
– И все–таки той ночью вы ничего похожего не слышали?
– Нет. Может быть, я была слишком поглощена работой, чтобы прислушиваться, но, по–моему, когда мы уже легли спать, мисс Барнетт еще не ложилась.
– Фу! – выдохнул Роджер в замешательстве небывалом. Факты не сходились так, как им следовало. Он решил быть чуть более откровенным, чтобы хоть немного расшевелить память хозяйки.
– Я понимаю, миссис Эннисмор–Смит, вам трудно понять, почему я задаю столько вопросов о том вечере. Если позволите, я объясню. Есть подозрение, что мисс Барнетт рассталась с жизнью значительно раньше, чем мы сначала предполагали, не в час ночи, а приблизительно между десятью и половиной одиннадцатого вечера. Вот почему так важно выяснить, слышали ли вы что–нибудь необычное в это время.
В искренности удивления миссис Эннисмор–Смит сомнения быть не могло.
– Но я сама слышала, как кто–то двигался наверху после часу, мы оба это слышали!
– Да, но у нас этому есть другое объяснение. Во всяком случае, вы теперь понимаете, куда направлены мои мысли. Я прошу вас еще немного порыться в памяти: не было ли в тот вечер еще чего–нибудь необычного, каким бы пустяком это ни выглядело. Пожалуйста!
Но миссис Эннисмор–Смит, на минуту сдвинув брови, лишь покачала головой:
– К сожалению, ничего, кроме того, что не было обычных звуков, с которыми мисс Барнетт обычно отходила ко сну.
– Может быть, вы слышали какие–то звуки на лестнице?
– Не припоминаю.
Роджер взглянул на нее с отчаянием. Наверняка у нее в руках ключ к головоломке, но все, что она сделала, это запутала его еще больше.
– Может быть, я смогу как–то расшевелить вашу память? Назову какой–то момент, который вызовет воспоминание? Например, когда ваш супруг задремал в кресле? Или когда вы только что кончили рукава и принялись за талию? Или сразу после того, как укололи палец?
Миссис Эннисмор–Смит улыбнулась слабой улыбкой:
– Ничего… Честно говоря, единственный несколько странный пустячок, который мне сейчас припомнился, это бечевка, которая на секунду залетела в окно кухни, а потом снова вылетела.
Роджер так и подпрыгнул:
– Что?! Пожалуйста, повторите еще раз!
Миссис Эннисмор–Смит, не без удивления, повторила.
– Когда это случилось?!
– Когда я открыла фрамугу кухонного окна на минуту после того, как поставила на огонь чайник. Сделался такой сквозняк, что я тут же ее закрыла, но в этот промежуток в окно успела влететь и тут же вылететь эта бечевка.
– Это был конец бечевки?
– Нет,
Роджер расплылся в улыбке, но тут же на его просиявшее было лицо наползло выражение недоверия:
– Но… но вы же сказали, что поставили чайник на плиту вскоре после того, как пришел ваш муж?
– Да. Около семи, насколько я помню.
– И эта бечевка влетела к вам раньше, чем в семь вечера?!
– Ну конечно. Послушайте, а разве есть какие–то причины, по которым этого быть не могло?
Этому, разумеется, было сколько угодно причин, но Роджер не стал ей этого говорить. Вместо того он сидел, уставившись на нее, как совиное чучело, пока миссис Эннисмор–Смит всерьез не встревожилась. Она ведь не знала, что в голове ее гостя совершается чрезвычайно напряженный мыслительный процесс.
– Вы больше ничего не припоминаете? – спросил наконец Роджер слегка сдавленным голосом. – Ну что ж, тогда я пойду. Примите мою нижайшую благодарность, миссис Эннисмор–Смит. – Он поднялся, словно во сне, и как лунатик направился к выходу.
Миссис Эннисмор–Смит попыталась его проводить, но он просто забыл о ее существовании. Он лихорадочно старался реконструировать все события рокового для мисс Барнетт дня, мобилизовав все свои мысли по этому поводу, а такое усилие требовало очень большой сосредоточенности.
Какое–то время мысли Роджера метались в полном хаосе. Только одна как бы светилась во тьме: содержимое желудка мисс Барнетт представляло собой не вечернюю булочку с изюмом, а булочку, съеденную в пять часов пополудни.
Иначе говоря, мисс Барнетт была убита не в десять тридцать, а в шесть часов вечера.
Все до единого алиби разлетелись, будто их ветром сдуло.
Глава 17
Сбегая по лестнице, Роджер быстро прокручивал в голове имена и обстоятельства. Прежде чем он покинет здание, необходимо переговорить с миссис Бойд. В шесть часов вечера она была на посту. Он позвонил в ее дверь.
На звонок вышла не миссис Бойд. Дверь открыл невысокий, плотного сложения мужчина в сорочке без воротничка, с утра еще не брившийся. Он вопросительно смотрел на Роджера.
– Простите, могу я поговорить с миссис Бойд?
– Эм! – через плечо выкрикнул небритый. – Жентльмен тебя спрашивает. – И ушел, шлепая ковровыми шлепанцами.
Миссис Бойд появилась, блистая огромной брошью с карбункулом на мощной груди, обтянутой черным платьем; общий эффект снижался грязным фартуком, завязанным под грудью.
– А, это вы, – сказала она, неблагосклонно оглядев Роджера. Видимо, небритый ввел ее в заблуждение относительно характера визита.
– Ваш супруг? – любезно осведомился Роджер.
– Мой собственный, законный, венчанный, – свирепо отозвалась миссис Бойд. – Что–нибудь имеете против, молодой человек?
– Помилуйте, – торопливо проговорил Роджер, тщась развеять недоброжелательство, исходящее от консьержки. – Я всего лишь хотел задать вам два–три вопроса, миссис Бойд. Будьте добры, не могли бы вы сказать…