Убийство по-домашнему
Шрифт:
Через минуту я забыл об этом и попробовал повернуться на левый бок. Однако и на этот раз моя попытка оказалась столь же неудачной. Теперь препятствием была левая нога, которая оказалась раза в два больше коровы. Я попытался притронуться к ней. Однако и здесь не почувствовал тела. Те же самые твердость, шершавость, холод.
С меня уже было довольно всего этого. Я отчетливо и громко сказал:
— В два раза больше коровы…
Тут же сбоку я услышал какое-то шуршание, как в кино, когда кто-то у нас за спиной разворачивает конфетку. Близость этого шуршания и связанное с ним ощущение опасности привели к тому, что я
Я увидел какую-то женщину, которая, в свою очередь, смотрела на меня. Она сидела у самой моей кровати, залитая солнечным светом. Рядом с ней, на маленьком столике, стояла ваза с прекрасными розовыми розами. На коленях она держала огромную коробку шоколадных конфет, перевязанную розовой ленточкой. В тот момент, когда я открыл глаза и посмотрел на неё, она как раз клала в рот шоколадную конфету.
— Кто в два раза больше коровы, любимый? — спросила она. — Я?
Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что есть нечто в два раза больше коровы, но был почти уверен, что речь идет не о ней. А может, все-таки о ней? Я внимательно, сосредоточенно смотрел на неё. Это была высокая, полная женщина с красивой кожей и густыми каштановыми волосами, собранными в высокую прическу по последней моде. Немолодая… Ей, вероятно, было не меньше пятидесяти лет. Однако она была еще очень красива, отличалась какой-то пышной, совершенной, зрелой красотой. Так будут выглядеть эти розы, когда у них начнут опадать лепестки. Она была в траурном наряде, который удивительно не соответствовал её зрелой осенней чувственности. В моих беспорядочных ускользающих мыслях возникло убеждение, что эта женщина прикидывается вдовой.
Да, конечно, подумал я. Эта женщина делает вид, что она вдова. На какое-то мгновение мне показалось, что это утверждение прекрасно объясняет ситуацию. Однако потом я вспомнил, с некоторой озабоченностью, что ведь эта дама о чем-то меня спрашивала. Я знал, что очень невежливо не отвечать на вопросы, однако не имел ни малейшего понятия о том, что ей нужно.
За спиной женщины широкие окна с кремовыми парчовыми портьерами выходили в какой-то незнакомый мне залитый солнцем сад. Комната, в которой я лежал, казалась мне очень светлой и роскошной. Тем временем женщина принялась за вторую шоколадную конфету. Может, она собирается угостить и меня? Да, ведь это естественно.
— Нет… большое спасибо, — сказал я.
— За что ты благодаришь меня, любимый? — спросила она ласковым голосом.
— Мне не хочется сладкого, — ответил я.
Она посмотрела на меня огромными ясными карими глазами и сказала:
— Мой дорогой мальчик, меня вовсе не удивляет, что тебе не хочется сладкого после эфира, наркотиков и прочей гадости, которой тебя напичкали.
Она вытянула мягкую пухлую руку и погладила меня по щеке.
— Как ты себя чувствуешь сейчас? Наверняка ужасно, да?
— Ужасно! — торопливо подтвердил я.
— Представляю себе! Но ты не волнуйся, все будет хорошо!
Она потянулась за новой шоколадной конфетой, но заколебалась.
— Ты не чувствуешь тошноты, любимый, когда смотришь, как я ем шоколадные конфеты? — спросила она. — Потому что если тебе нехорошо, я тут же отложу коробку в сторону. Хотя должна признать, что эти шоколадные конфеты просто превосходны. Селена купила их специально для тебя, в этой новой, только что открытой кондитерской на Коуст-Бульвар. Как это похоже на Селену, правда? Она
Разговор становился слишком сложным для меня. Я лежал неподвижно, глядя на незнакомую женщину и прислушиваясь к далекому гулу пропеллеров в ожидании, что он вскоре снова приблизится. Я не имел ни малейшего понятия, кем была эта женщина. Однако смотрел на неё с удовольствием. Мне нравились её пышные каштановые волосы и полная белая атласная грудь, смело открытая квадратным декольте вдовьего платья. Мне хотелось прижаться головой к этой груди и просто уснуть. Я принялся напряженно размышлять над тем, кем она все-таки может быть. А может, просто спросить её об этом? Отдельные слова нашего разговора начали путаться у меня в голове: эфир… наркотики… Я долго думал над этими словами и наконец решил задать вопрос, который казался мне деликатным, но вместе с тем хитрым.
— Эфир… — сказал я. — Наркотики! Что, собственно, со мной произошло?
Незнакомка отложила коробку шоколадных конфет в сторону, склонилась надо мной и взяла меня за руку.
— Не волнуйся, дорогой мальчик. Скоро все снова будет хорошо.
Я почувствовал удивление, потом легкое беспокойство.
— Но что… что будет хорошо?
Она глубоко вздохнула.
— Ну, хорошо, любимый… Если ты обязательно хочешь знать… Притронься к своей голове.
Я поднял левую руку и нащупал повязку.
— Повязка, — с удивлением сказал я.
— Браво, любимый! — улыбнулась она, показывая белые здоровые зубы. — А теперь попробуй притронуться к правой руке.
Я высунул из-под одеяла левую руку и притронулся к правому предплечью. Почувствовал то же самое, что и раньше. Что-то твердое, шершавое и холодное. Я повернул голову, чтобы посмотреть. Увидел повязку, а под ней гипс.
— Гипс, — сказал я.
— Еще раз браво! — воскликнула она. Наклонилась надо мной и разгладила ладонью какую-то неровность на золотисто-сером одеяле из дамаста. — Здесь тоже гипс, — сказала она. — Левая нога.
Её серьезное и ласковое лицо оказалось совсем близко к моему. У неё была белая, лишь чуточку огрубевшая шея. От неё пахло какими-то экзотическими, вовсе не вдовьими духами. Этот запах и близость её тела странно смутили меня.
— А когда накладывают гипс? — спросила она.
Я немного подумал, а потом меня осенило.
— Когда кто-то что-то сломает, — быстро ответил я.
— Вот именно!
— Так, значит, я что-то сломал, — констатировал я.
Я был невероятно доволен собой. Одновременно я чувствовал по отношению к ней что-то вроде симпатии за то, что она предоставила мне возможность проявить такую быструю сообразительность.
— Да, любимый. У тебя сломана правая рука и левая нога. И к тому же ты сильно ударился головой. Авария…
— Авария?..
— Автомобильная авария. Ты ехал в бьюике, один… и на полной скорости врезался в эвкалипт.
На её свежих губах появилась слабая улыбка.
— Любимый, ты действительно неисправим… Ты ведь знаешь, как опасно садиться за руль, когда… немного выпьешь.
Я изо всех сил старался понять смысл её слов. Автомобильная авария… Я ехал на автомобиле и врезался в дерево… Сломал руку и ногу… Вот факты, которые я сумел зарегистрировать. А может, мне удастся вспомнить, неясно, как в тумане, почему я внезапно утратил способность управлять автомобилем?