Убийство по-домашнему
Шрифт:
— Я могу сказать немного, дорогая миссис Френд. — Доктор Крофт бросил тактичный взгляд на часы. — Пока что прошу делать все то, что и раньше. Что же касается этой несчастной временной потери памяти, то здесь лучшей методикой лечения будет постоянный контакт со знакомыми людьми и предметами. Мы постепенно приведем его в нормальное состояние.
Мать посмотрела на меня, потом перевела взгляд на доктора и понимающе подмигнула ему.
— Если уж речь зашла об известных ему людях и предметах, то как по-вашему, доктор, стоило бы, чтобы он встретился с Селеной?
Доктор Крофт быстро взглянул на выпуклость под одеялом, в том месте, где находилась моя
— Да… Именно это я и намеревался предложить.
— Селена, — повторил я. — Вы все время говорите о Селене! Кто такая Селена?
Моя рука по-прежнему покоилась на коленях у матери, которая ласково ее гладила.
— Сынок, — сказала она. — Ты в самом деле очарователен! Может быть, ты даже больше нравишься мне таким, как сейчас… утратившим память.
Она показала рукой на другую кровать.
— В этой кровати, собственно, спит Селена. Селена — это твоя жена.
Белое дамское белье… Атмосфера в комнате, насыщенная присутствием женщины… Моя жена…
— Селена где-нибудь поблизости, миссис Френд? — спросил доктор Крофт.
— По-моему, она с Йеном во дворе.
— В таком случае я пришлю ее сюда. А теперь мне уже действительно пора уходить.
Доктор Крофт снова похлопал меня по плечу.
— Я буду здесь завтра и попрошу доставить кресло на колесиках. Выше голову, Горди! Не успеешь оглянуться, как снова будешь среди нас, старина! До свидания, дорогая миссис Френд!
После его ухода мать встала со стула.
— Ну, а теперь, любимый, поскольку сюда должна прийти Селена, будет лучше всего, если я оставлю вас одних. — Она откинула непокорную прядь со лба и продолжила: — Если существует на свете что-то или кто-то, кто способен вернуть тебе память, так это только Селена. — Она сделала несколько шагов к двери и остановилась. — Нет, нет, в самом деле здесь слишком много цветов! А ведь я говорила Селене, что нет смысла ставить здесь такую массу цветов. Здесь пахнет, как в часовне при отпевании!
Она подошла к стоящему в углу комнаты столику и взяла с него две вазы. Одну, полную красных роз, другую с белыми и сапфировыми ирисами.
— Я унесу эти розы и ирисы в комнату Марни, — сказала она.
Когда она стояла так, держа в обеих руках вазы с цветами, она казалась мне какой-то древней богиней плодородия и урожая. Я с восхищением смотрел, как она шла к двери. Потом испытал чувство какой-то невосполнимой потери и без раздумий закричал ей вслед:
— Пожалуйста, не забирай эти ирисы! Пусть они останутся в комнате!
Она повернулась и посмотрела на меня поверх цветов.
— Почему, дорогой Горди? Это такие печальные цветы! Я прекрасно помню, что ты всегда не выносил ирисы.
— Я бы хотел, чтобы они здесь остались, — внезапно сказал я с волнением, несоразмерным всей этой проблеме. — Прошу тебя, мама, оставь ирисы!
— Ну, хорошо, любимый! Если для тебя это имеет такое значение…
Она поставила вазу с ирисами обратно на столик и вышла, унося с собой розы.
Я лежал и смотрел на стройные стебли фиолетовых и белых ирисов. У меня в мозгу снова загудели пропеллеры. Я мысленно повторял, что через минуту в комнату войдет моя жена. Что у меня есть жена. И что эту жену зовут Селена. Я старался представить себе, как она будет выглядеть. Тщетно. Неясный образ моей жены все время заслоняли эти белые и фиолетовые цветы. Я уже не владел своими мыслями. И снова только эти пропеллеры, и это единственное слово, повторяющееся непрерывно… Ирис… Ирис… Ирис… [1]
1
Женское
Глава 3
Через несколько минут моя неожиданная реакция на ирисы прошла, хотя что-то во мне все же еще осталось. Даже не глядя на них, я чувствовал эти высокие белые и фиолетовые цветы в вазе, словно прикасался к ним, а их название упорно засело в моем мозгу, как пуля в груди убитого.
Я по-прежнему не ориентировался во времени. Я лежал в кровати не знаю как долго, и ко мне постепенно начало возвращаться хорошее самочувствие. Не часто тот, кто потерял память, может вернуться к таким идеальным условиям жизни. У меня очаровательная мать и красивый дом. Я очень богат, и через минуту сюда придет моя жена. Я уже преодолел первую фазу постепенного возвращения к действительности. Несмотря на легкую головную боль и давление гипса, я почувствовал, что кровь снова начинает живее бежать по моим венам, в особенности при мысли о жене.
Селена. Я мысленно играл этим именем. Оно было интригующим. Селена могла быть высокой и стройной, с холодными зелеными глазами. Однако с тем же успехом это могла быть особа худая, костлявая, с узенькими поджатыми губами. Меня внезапно охватило беспокойство. Поскольку до сих пор все складывалось слишком хорошо, следовательно, здесь должно быть какое-то «но»… А что если этим пресловутым «но» будет именно Селена? Костлявая, сухопарая старуха с поджатыми губами?
Неуверенность становилась невыносимой. Чтобы отогнать это чувство, я начал вызывать в своем воображении самые фантастические образы. Селена должна быть брюнеткой — так я себе представлял. Имеется ведь определенный тип брюнеток, по которым я схожу с ума. Сейчас, сейчас, что же это за тип?.. Это слово вертелось у меня на кончике языка…
Импульсивный… Да, именно это!.. Селена должна быть импульсивной брюнеткой!
Дверь внезапно открылась, и на пороге появилась молодая девушка. В одной руке она держала небольшой миксер для коктейлей, а в другой — пустой бокал. Она несколько секунд стояла неподвижно и внимательно смотрела на меня. Я смотрел на нее с приятным ощущением. Ей могло быть лет двадцать, максимум двадцать два. На ней был прекрасно сшитый черный костюм, широкий в плечах, с юбочкой, едва прикрывающей колени и позволяющей видеть длинные стройные ноги. Ростом она была точно мне до подмышки. Волосы цвета воронова крыла спадали на плечи густыми локонами. У нее было лицо французской куколки, с ярко накрашенными в форме лука Амура губами и большими выразительными карими глазами.
Она подошла к кровати и села возле столика с розами. Если моя мать была похожа на розу в полном осеннем расцвете, то эту девушку можно было сравнить с пурпурным бутоном. Она по-прежнему держала в руках миксер для коктейлей и бокал и не переставала смотреть на меня взглядом, в котором я прочел одобрение. Внезапно она улыбнулась и сказала:
— Ну, что скажешь, ты, безумное создание?
Она поставила бокал и миксер на столик, наклонилась ко мне и поцеловала меня в губы. Губы у нее были мягкие и ароматные. Ее молодые груди на мгновение прижались ко мне. Я высунул из-под одеяла здоровую руку и притянул ее поближе, не прекращая целовать. Она отодвинулась от меня и воскликнула: