Убийство по Фрейду
Шрифт:
— Мойщик окон?
— Ну, это пришло мне только сейчас в голову. Мойщик окон, который, вполне возможно, имеет своего рода заскок в отношении женщин, лежащих на кушетке, и который мог видеть Дженет здесь в часы приема, когда мыл окна в кабинете или в приемной, и настолько хорошо знаком с вашей повседневной жизнью, что просто зарезал ее, когда заглянул сюда по дороге к другому своему клиенту здесь же в здании, и который, возможно, в силу своего заскока успел уже позабыть об убийстве. Кто у вас моет окна?
Если в намерение Кейт входило вывести Эмануэля из депрессии, то она преуспела в этом. Он засмеялся и отправился приготовить что-нибудь выпить.
— Окна в кабинете никогда не моют в часы приема пациентов, —
— Я его совсем не знаю.
— Тогда почему ты отправляешься на вечеринку, где он будет?
— Да потому что я, Кейт Фэнслер, великий детектив, — ответила она. Однако сама тут же подумала: «Все это очень хорошо, вопросов множество, и все они прекрасно увязываются и вытекают один из другого, но вот найдем ли мы когда-либо на них ответы? И почему шестичасовой пациент прекратил свои сеансы? Возможно, это и есть наиболее важный вопрос?» Только что вытащив Эмануэля из глубокого колодца отчаяния, она уже была на грани того, чтобы рухнуть в него самой, когда раздался телефонный звонок.
— Это тебя, Кейт! — окликнул ее Эмануэль из кухни.
— Но никто не знает, что я здесь, — произнесла Кейт чуть ли не в трубку, пока подносила ее к уху.
— Я догадался, — услышала она голос Рида, — когда не дозвонился тебе домой. Как насчет того, чтобы вместе пообедать?
— Я уже обедаю здесь. Затем отправляюсь на вечеринку, чтобы встретиться с Фредериком Спарксом.
— Почему бы не прихватить и меня? Вместе мы вывернули бы его наизнанку!
— Какая чушь! У меня одной это получится гораздо лучше. Если нагрянуть туда с тобой, то всем сразу станет известно, что ты помощник районного прокурора, и мы проведем весь вечер, обсуждая, почему так много людей дают взятки полицейским. Ты что, забыл, как это было, когда мы вместе ходили на вечеринки?
— Будь по-твоему, неблагодарное создание! Тогда мне придется выложить тебе изрядный кусок важных новостей прямо по телефону. Надеюсь, вопреки здравому смыслу, что никто, кроме тебя, не слышит мой голос.
— О, полную конфиденциальность я гарантирую!
— Ладно, верю! Ну так вот, доктор Майкл Барристер однажды привлекался к суду за халатность. Дело выглядело достаточно грязным, но его удалось замять. Конечно, врачи сплошь и рядом злоупотребляют доверием пациентов.
— И что же он сделал?
— Судя по всему, у какой-то женщины на груди начали расти волосы. Конечно, это было очень давно.
— Ты что, шутишь?
— Даже если б хотел, не смог бы при всем желании такого придумать. Постарайся понять: возможно, этот факт сам по себе ничего еще не значит. Эта пациентка… ну, я про тот случай, уж никак не связана с Дженет Гаррисон. Но я думаю, что тебя, возможно, подбодрит сознание, что хоть у кого-то в нашем беспросветном деле рыльце в пуху.
— Рид, означает ли это, что полиция принялась всерьез копать повсюду?
— Скажем лучше так: это я подгоняю всю нашу шайку и никому не даю покоя. Но не дай своим надеждам воспарить слишком высоко. От гормонов до ножа, всаженного по самую рукоятку, — дистанция огромная!
— Спасибо, Рид! Извини, что вечер у меня занят.
— Мне остается только надеяться, что ты и впрямь переживаешь разлуку со мной, — ответил Рид и повесил трубку.
Когда они уселись за обеденным столом, Кейт попросила Эмануэля просветить ее насчет гормонов. Он начал с того, что заявил о своем недостаточном знании этого предмета, так как не следил за исследованиями в этой области с тех пор, как закончил медицинский
В этот самый момент у нее в квартире начал названивать телефон, и каждый гудок, казалось, не слишком разочаровывал того, кто собирался передать сообщение, которое для всех троих, собравшихся здесь за обеденным столом, и еще для того, кого с ними не было, означало начало конца.
Глава 11
С того самого момента, как Кейт с бутылкой в руке явилась на вечеринку, она чувствовала себя так, будто оказалась в увеселительном парке на карусели, где люди мелькают перед глазами. Она встретилась с хозяином только на секунду, когда он, схватив бутылку, поблагодарил ее и представил довольно невнятно четверым или пятерым людям, стоящим рядом. Те, оглядев Кейт мельком, видимо, решили, что она представляет собой женскую особь, образцы которой у них в коллекции уже имеются, а посему с живостью продолжили обсуждение какой-то словесной перепалки в стенах какого-то колледжа, смысл которой Кейт никак не удавалось уловить. Лилиан предупредила ее, что когда члены этого департамента собираются вместе, то они обсуждают только политику своего департамента, крайности процесса преподавания, некомпетентность администрации и моральные, физические, психологические и сексуальные особенности некоторых своих коллег, которые почему-то здесь отсутствуют.
К чему Кейт оказалась совсем не готова, так это к жару, с которым все эти вещи обсуждались, и энтузиазму, с которым собеседники вновь и Вновь возвращались к тому, на чем уже успели зациклиться прежде.
Некоторые особенности поведения, присущие собравшимся здесь, вовсе не удивили Кейт, в частности, количество спиртных напитков, которое смогли влить в себя представители этой академической профессии.
Все они ни в коем случае не были закоренелыми пьяницами, но, как всякие низкооплачиваемые служащие, пили всякий раз, когда находился подходящий случай. Это давно уже подметили издатели всевозможных учебников, у которых с незапамятных времен вошло в привычку во время академических сборищ организовывать буфет и щедро накачивать всех участников выпивкой. Не удивило Кейт и то, что никто из гостей даже не заикнулся об изящной словесности. Люди, чья профессия заключается в преподавании литературы, никогда не обсуждают ее на своих вечеринках, если только речь не идет о темах лекций и распределении нагрузки.
Объяснения этому найти трудно; их могло быть много и все запутанные и неочевидные, поэтому Кейт предпочитала принимать вещи такими, какие они есть. Хотя ей доводилось не раз присутствовать на подобных встречах врачей, экономистов, социологов и представителей иных профессий, и она знала по собственному опыту, каких трудов стоит заставить их оторваться от обсуждения тем, непосредственно касающихся их работы.
Люди, находящиеся здесь, больше страдали оттого, что были заняты не в сфере высшего образования, а скорее принадлежали к некой бюрократической системе. Они все являлись, по сути дела, клерками, пусть и особого рода, и, как и все клерки, тешили себя иллюзией, что могут запросто обсуждать и высмеивать те структуры, в которых были задействованы. Кейт с любовью подумала о своем родном университете. Ведя бесконечную и безрезультатную борьбу против семейственности, фаворитизма и симонии, ее коллеги не познали все же в полной мере «прелестей» современной бюрократии.