Убийство по лицензии
Шрифт:
Девица испуганно ойкнула, но не сделала ни малейшей попытки прикрыться.
— Я отменила тренировку, — глупо ответила Лидия и замерла, не зная, что делать дальше, — то ли упасть в обморок, то ли устроить скандал.
Она выбрала последнее.
— И как это все называется? — с деланным спокойствием произнесла она, сделав вперед микроскопический шажок. Но этот шажок уже заключал в себе явную угрозу.
— Это не то, что ты думаешь, — испуганно пробормотал Влад, поерзав на кровати. Его смазливое лицо выражало
Девица спокойно лежала на кровати. Со стороны могло показаться, что она разлеглась в своих собственных апартаментах, а Лидия — просто горничная гостиницы, которая зашла навести порядок в номере, не подозревая, чем занимаются постояльцы. Казалось, что любовница Влада сейчас махнет ей пренебрежительно рукой и скажет: «Зайдите-ка попозже, милочка, мы отдыхаем». И еще Лидии показалось, что девица с интересом следит за происходящим, — ей явно нравились скандалы. Словно в элегическом раздумье она накручивала на палец прядь длинных льняных волос…
— Вижу, — с угрозой в голосе подтвердила Марушкина предположение Влада о том, что она сама все видит.
И тут же, истерически взвизгнув, затопала ногами и запустила в него подарочный «ролекс» (Влад испуганно пригнулся, а девица откровенно рассмеялась ей в лицо).
— Дрянь! Кобель! Сволочь! — Лидию захлестнула волна праведного гнева.
За все три года тайного общения с Владом ей редко удавалось испытывать по отношению к нему праведный гнев. Сейчас же такой случай представился и надо было использовать его на полную катушку.
— Вонючка, паршивый кобель, козел! — добавила она и, закончив таким образом набор определений, перешла к упрекам: — Да я!.. Я!.. Я тебя одела!.. Обула!.. Накормила! В люди вывела! Я тебе сняла квартиру! Часы купила!..
Вспомнив о часах, Лидия подобрала отскочивший от стенки корпус и вновь запустила его в неверного возлюбленного:
— Гад! Кобель!
— Ты повторяешься, котенок, — заметил Влад, заслоняясь от часов подушкой.
— Ах так! Котенок! — взвыла обманутая женщина — ее привело в ярость то нежнейшее и интимнейшее имя, которое всегда использовалось в минуты самых бурных ласк — вроде тех, что ей сейчас довелось наблюдать. Пылая праведным гневом, Марушкина схватила теннисную ракетку, которая, как на грех, валялась в углу, и решительно подступила к постели.
И тут она заметила, с каким интересом ее разглядывает девица. На ее бледном с сиреневыми тенями и яркими голубыми глазами лице было написано такое презрение, что перед Лидией встал вопрос, кому адресовать первый удар теннисной ракеткой. После зрелого размышления она отвергла мысль адресовать этот удар ее коварному воздыхателю. Тогда выходило, что его была достойна наглая девица, устроившая себе развлечение за ее счет.
Первый, самый тяжелый и мощный удар стихии по имени разъяренная женщина обрушился на счастливую соперницу. Та едва успела прикрыться одеялом, что немного смягчило последствия урагана.
— Дура! — завопила девушка и как ужаленная вскочила на кровати, обернувшись одеялом.
— Не смей ее бить, брось ракетку! — вступился Влад.
Град ударов посыпался на него.
— Ты не смеешь ее бить, — сипел Влад, едва уворачиваясь от беспорядочных ударов.
— Смею, милый, смею. — Внимание разъяренной фурии вновь переключилось на особу женского пола, которая тем временем уже успела соскользнуть с кровати и спешно натягивала колготки.
— Ты не смеешь ее бить, это дочка Дубровинского! — слабо пискнул Влад.
— А мне плевать, чья она дочка! — расхохоталась Лидия, продолжая орудовать теннисной ракеткой.
— Ты не поняла, — втолковывал Влад, продолжая уворачиваться от ударов, — ее отец…
— Не смей, Вовка! — теперь закричала девица. — Заткнись!
— А мне плевать, что ее отец Дубровский. Да хоть сам Пушкин!
— Дубровинский, дура! — опрометчиво поправил Влад и чуть было не упал с перебитым позвоночником.
Девушка, презрительно надув губы, продолжала одеваться. Через полминуты хлопнула как выстрел входная дверь — она ушла.
Тогда Лидия, отшвырнув ракетку в сторону, бессильно плюхнулась на кровать.
— Ты думай, кого лупить-то, — видя, что опасность миновала, втолковывал ей Владик. — Шлюху с Тверского можно огреть, но это же Лиза, она…
— Она и есть шлюха. — Лидия уставилась остановившимися глазами в пол.
— Она не шлюха, — почти шепотом произнес Владик, натягивая на ноги шикарно потертые джинсы. — У нее папа — Дубровинский. Ты пойми, не мог же я ей отказать, когда она сама на меня полезла…
— Сама? — не поверила Лидия.
— Конечно сама, — заверил ее Влад. — Не думаешь же ты, что после тебя я мог клюнуть на такую…
Влад несмело приблизился к ней и осторожно притронулся к плечу:
— Ну что ты, киска… Я тебя люблю… Ты у меня такая прелесть… Да ты лучше нее в сто раз… У тебя такая грудь…
Опытная рука скользнула в вырез обтягивающего костюма. Лидия неподвижно сидела на кровати, точно превратившись в каменный идол с острова Пасхи.
— Ты у меня такая… О!.. У тебя такие губки. — Горячий слюнявый рот со знакомым запахом мятной жвачки на миг перекрыл ей доступ кислорода. — У тебя такие стройные ножки… Талия… Бедра…
Вот насчет бедер-то не надо было врать! Уж что-что, а о своих бедрах Лидия знала абсолютно все и сражалась с ними не один год, кочуя из одной косметической клиники в другую, от одного спортивного тренера к более опытному. К тому, который, по отзывам знакомых дам, творит с женскими бедрами просто чудеса.