Убийство под аккомпанемент
Шрифт:
— Которая? — быстро спросил Аллейн.
— Только не требуйте, — с горьким презрением ответил мистер Фокс, — слишком многого от сержанта Маркса, сэр. Не осложняйте ему жизнь. Откуда ему знать которая. О нет. Он, видите ли, рыдает в телефон, пока остальные разбегаются, куда душа пожелает. Выпускник, черт бы ее побрал, школы полиции Маркс! В чем дело?
От переднего входа пришел констебль в форме.
— Считаю нужным доложить, сэр, — сказал он. — Я на посту снаружи. У нас инцидент.
— Хорошо, — сказал Аллейн. — Что за инцидент?
— На некотором расстоянии остановилось такси, сэр, и вышла леди.
— Леди? — так властно вопросил Фокс, что констебль бросил на него нервный взгляд.
— Да, мистер Фокс. Молодая леди. Она говорила с водителем. Он ждет. Она огляделась и помедлила. Я стоял в дверях, меня не было видно, меня скрывали тени. Думаю, она меня не видела.
— Узнали ее? — спросил Аллейн.
— Не могу сказать наверное, сэр. Одежда другая, но мне кажется, это одна из гостей лорда Пастерна.
— Двери вы за собой заперли?
— Да, сэр.
— Отоприте и исчезните. Все вон отсюда! Рассейтесь. Да поживее!
В пять секунд фойе опустело, двери в офис и комнату музыкантов бесшумно закрылись. Аллейн метнулся к выключателям. Оставили только светиться розоватым одинокую лампочку на стене. Фойе заполнилось тенями. Он скользнул на колени за креслом в самом дальнем от света углу.
Тихонько тикали часы. Где-то в подвале звякнуло ведро и хлопнула дверь. Дали о себе знать бесчисленные мелкие звуки: постукивание свободно раскачивающегося шнура где-то в алькове, потайные шорохи за стенами, неопределенное гудение главного коммутатора. Аллейн чувствовал запах ковра, обивки, дезинфекции и затхлого табачного дыма. Снаружи в фойе можно пройти через две пары дверей: одни выходили на улицу, другие, внутренние из листового стекла, обычно стояли распахнутыми, но сейчас были прикрыты. Сквозь них он видел лишь смутную серость, по которой плыли отражения в самом стекле, так в центре правой створки маячил отсвет розоватой лампочки. Он впился в него взглядом. Вот за стеклянными дверями возникло светлое пятно. Открылась дверь с улицы.
К стеклянной двери внезапно приникло лицо, размытое отражением лампы и искаженное кривизной стекла. Открываясь, дверь тихонько скрипнула.
С мгновение женщина постояла, прикрывая нижнюю часть лица шарфом. Потом быстро шагнула вперед и опустилась на колени перед креслом. Ее ногти царапнули обшивку. Она так поглощена была поиском, что не услышала, как Аллейн прошел у нее за спиной по толстому ковру, но когда он извлек из кармана конверт, тот издал едва заметный шелест. Еще стоя на коленях, она обернулась и, увидев его, резко вскрикнула.
— Вы не это ищете, мисс Уэйн? — спросил Аллейн.
II
Подойдя к стене, он щелкнул выключателями. Карлайл наблюдала за ним не шевелясь. Когда он вернулся, в руках у него все еще был конверт. Прижав руку к пылающему лицу, она нетвердо произнесла:
— Наверное, вы считаете, что я затеяла что-то дурное? Наверное, вам нужно объяснение.
— Я был бы рад ответу на мой вопрос. Вы это искали?
Он поднял конверт повыше, но не отдал ей. Она поглядела на него с сомнением.
— Не знаю… Я не уверена…
— Конверт мой. Я вам скажу, что в нем. Письмо, которое было заткнуто между сиденьем и подлокотником кресла, которое вы так старательно обшаривали.
— Да, — запинаясь ответила Карлайл. — Да. Это оно. Можно мне его взять, пожалуйста.
— Прошу, сядьте, — отозвался Аллейн. — Лучше нам все прояснить, как по-вашему?
Он подождал, когда она поднимется с колен. После минутной заминки она села в кресло.
— Конечно, вы мне не поверите, — сказала она, — но это письмо… Вы ведь его прочли, верно? Письмо не имеет никакого отношения к ужасной истории сегодня вечером. Решительно никакого. Оно совершенно личное и довольно важное.
— Вы его читали? — спросил он. — Сумеете изложить содержание? Мне бы хотелось, чтобы вы это сделали, если вы не против.
— Но… не совершенно точно… то есть…
— Приблизительно.
— Это… это важное сообщение. Оно касается одного человека… не могу сказать вам, какими словами оно написано…
— И тем не менее оно настолько важное, что вы возвращаетесь в три часа утра, чтобы попытаться его отыскать. — Он замолчал, но Карлайл не произнесла ни слова. — Почему мисс де Суз сама не приехала за собственной корреспонденцией? — спросил он.
— О Боже! — воскликнула она. — Все так сложно!
— Бога ради, не отступайте от своей репутации и расскажите честно.
— Я и рассказываю честно, будь вы прокляты! — вспылила Карлайл. — Письмо личное и… и… крайне конфиденциальное. Фелиситэ не хочет, чтобы кто-то еще его видел. И я не знаю точно, что в нем.
— Она струсила сама за ним вернуться?
— Она немного потрясена. Все потрясены.
— Мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на это письмо, — помолчав, сказал Аллейн.
Она запротестовала. Очень терпеливо он повторил обычные свои доводы. Когда убит человек, о приличиях и такте необходимо на время забыть. Он должен, к полному своему удовлетворению, прояснить, что письмо не имеет отношения к убийству, а тогда он о нем забудет.
— Вы же помните, — говорил он, — письмо выпало у нее из сумочки. Заметили, как она его у меня вырвала? Вижу, что заметили. Заметили, что она сделала после того, как я сказал, что вас всех обыщут? Она засунула руку между сиденьем и подлокотником вот этого кресла. Потом она ушла в гардеробную, а я сел на ее место. Вернувшись, она провела мучительные полчаса, выискивая письмо и стараясь делать вид, что ничего такого не ищет. Хорошо.
Вынув письмо из конверта, он развернул перед ней листок.
— Отпечатки с него уже пытались снять, но без особого успеха. Слишком уж оно терлось о крепкую обивку. Вы его прочтете или…
— Да, хорошо, — гневно буркнула Карлайл.
На письме, напечатанном на листе простой писчей бумаги, не было ни адреса, ни даты.
«Моя дорогая!
Ваша красота — моя погибель. Из-за нее я нарушаю торжественнейшее обещание, которое дал себе самому и другим. Мы так близко, как вам и не мечталось. Сегодня в петлицу я продену белый цветок. Он ваш. Но если вы цените ваше будущее счастье, ничем себя не выдайте — даже мне. Уничтожьте записку, но сохраните мою любовь.