Убийство под соусом маринара
Шрифт:
Они заказали вино из винограда верментино из Империи, верментино Саша любила, в нем всегда была свежесть, морской ветер, нежность прохлады в жаркий день.
Чета Донати порекомендовала взять на закуску кальмара на гриле в креме из цуккини и воздушный, невесомый нутовый крем с осьминогом и розмарином. В Лигурии нельзя было обойтись без соуса песто, и они выбрали зеленую пасту с креветками и песто, филе сибасса на картофельной корочке и на десерт, словно сговорившись, все заказали дегустационный сет фруктовых сорбетов.
Было
Наконец закончились приветствия и взаимные представления, были выбраны блюда, официант разлил по бокалам вино. Никколо не успел спросить, как прошел визит к нотариусу, как Донати заговорили хором, перебивая друг друга.
– Нет, ты представляешь? Кто бы мог такое ожидать
– Я была просто в шоке, этого не может быть!
– Мы просто дар речи потеряли!
– Да что случилось? – смог наконец вставить слово Никколо.
Пара снова начала говорить хором, потом переглянулась:
– Говори ты, – сказала Лаура мужу.
– Пришли мы сегодня к нотариусу на оглашение завещания. Понятно, что кроме нас там никого не было.
– Я всегда знала, что я единственная наследница, у тети не было других родственников.
– И мы знали обо всем ее имуществе, Мария Маддалена никогда ничего не скрывала.
– И тут такой шок!
– Да что случилось то? – не выдержала Саша.
– У zia Мария Маддалена было три прекрасных квартиры. В одной она жила, вторая осталась от ее родителей, она никогда не пускала жильцов, квартира стояла закрытой, но раз в месяц приходила уборщица, чтобы вытереть пыль. Третью квартиру тетя купила лет 20 назад перед тем, как евро сменило лиры, побоялась, что много потеряет, и решила вложить средства.
– У нее было две пенсии, одну она получала за себя, другую за мужа, как потерянного кормильца, она ведь никогда не работала. Ну, и средства в банке были, даже несмотря на перевод лир в евро доставшиеся от родителей капиталы не уменьшились.
– И что?
– А то, что кроме той квартиры, где умерла тетя, ничего нет.
– Как нет?
– А вот так! – Лаура всплеснула руками. – Она продала обе квартиры, за три года, а еще снимала деньги со счета наличными – огромные суммы! – и деньги пропали. Она ничего не купила, никуда деньги не вложила.
– Их мог украсть убийца.
– Не мог. Тетя сняла все деньги со счета за последние три года. Кроме суммы от продажи квартиры, это еще 200 000 евро! В квартире нашли 30 000. Если бы убийца пришел за деньгами, он бы забрал все. И драгоценности тети остались на месте.
Прибыли закуски-антипасти и некоторое время вся компании ела в молчании.
Лаура не выдержала первой.
– Я всегда удивлялась, как можно так жить. В огромной квартире тетя пользовалась только кухней и еще одной комнатой, остальные были закрыты.
– Ты говорила об этом с тетей?
– Много раз. Она отвечала,
– Может, у нее деменция, она спрятала все деньги и теперь их не найти? Может, она их в море утопила.
– Ziа была в нормальном психическом состоянии. Но она ни разу не сказала, что продала квартиры, я не знаю, что и думать!
– Ее могли шантажировать?
– Тетю? Ну, что ты. Обычная старушка, кому это надо. Все знали, что она обеспечена, ну, кто все- мы, соседи, кто-то еще в квартале. Но шантажировать, чтобы тетя отдала такие большие деньги? Нет, не могли.
Остаток вечера прошел в разговорах ни о чем. Никколо пообещал внимательно познакомиться со всеми документами по делу, обе пары договорились оставаться на связи.
Саша и Никколо на такси доехали до своей маленькой площади, зашли в квартиру. Девушка стояла, глядя на море в окне, и вдруг спохватилась.
– Никколо, мы живем на море уже полтора дня, и ни разу к морю не вышли! Ты как хочешь, а я пошла!
Она надела купальник, набросила сверху халат, и, взяв под мышку полотенце, отправилась на берег. Никколо, вздохнув, поплелся следом.
Солнце уже село, но небо со стороны заката еще было светлым. Казалось. что все вокруг, и небо, и море, окутано кремово-розовой пеленой, словно акварельные краски тоненько положили на лист бумаги. Здесь не было густоты и тяжелой фактуры масляных красок, лишь нежная лиричность, казалось, что воздух соткан из мельчайших капелек приглушенных тонов
Саша, смело войдя в теплую воду, наконец-то нырнула в соленые волны лигурийского моря.
– Каааайф! – вышла она на берег. – Хоть не уходи.
– Ты можешь остаться жить в море. Я по утрам буду выносить тебе и бросать анчоусы.
– И фокаччу! А еще лучше эти… как их там… кукулли!
– Фришеу. – важно поправил ее полковник.
На следующее утро Никколо отправился на станцию карабинеров, а Саша собралась в генуэзский аквариум.
– Только в каруджи без меня не суйся, – предупредил полковник.
– Главное, скажи мне, что это такое, – засмеялась девушка.
– Это узкие переулки, ведущие к порту. Та самая старая трущобная Генуя, которой всех пугают. Не пугайся, там и туристы бродят, но зная твою способность попадать в истории – не советую.
В Средние века сеть генуэзских дорог началась с переулков, контролируемых могущественными купеческими семьями города. У многих зданий разные портики, потому что владельцы каждого дома строили так, как им хотелось, и порой даже в одном здании было несколько архитектурных стилей. Некоторые пассажи – проходы между зданиями из одного переулка в другой – владельцы замуровали и устроили там склады и магазины.