Убийство Президента Кеннеди
Шрифт:
Но и это было сказано как бы между прочим. Все помыслы Джонсона были обращены в будущее.
— Никаких пауз, — решительно сказал он. — Правительство должно продолжать свою работу. — И добавил: — Мы все пережили тяжелое потрясение, но мы обязаны по-прежнему идти вперед.
Наконец пришла запыхавшаяся Мари и начались бесконечные телефонные звонки. До ее прихода роль секретаря выполнял Билл Мойерс.
В 19.05 президент Джонсон переговорил по телефону с Гарри Трумэном. В 19.10 он позвонил в Нью-Йорк Эйзенхауэру и предложил послать за ним самолет. Эйзенхауэр ответил, что у него есть свой самолет и он может незамедлительно вылететь
Секретарь Хуанита Робертс доложила, что сенаторы и конгрессмены ожидают президента в приемной. Джонсон буркнул, что им придется немного подождать. Он должен был сперва закончить второе письмо. Первое письмо было уже написано. Вот что в нем говорилось:
«Белый дом. Вашингтон, 22 ноября 1963 г.
19.20, пятница
Дорогой Джон!
Пройдет еще много лет, прежде чем ты по-настоящему поймешь, каким великим человеком был твой отец. Его смерть — большая личная трагедия для всех нас. Но мне бы хотелось, чтобы ты особенно знал, что я разделяю твое горе. Ты всегда будешь гордиться своим отцом.
Любящий тебя Линдон Б. Джонсон».
Второе письмо было немного длиннее. Отец двух дочерей, Джонсон особенно любил дочь президента.
«Белый дом. Вашингтон, 22 ноября 1963 г.
пятница, 49. 30
Дорогая Кэролайн!
Смерть твоего отца явилась большой трагедией для всей нации, равно как и для тебя самой. Я хочу, чтобы ты знала, что я сейчас все время думаю о тебе.
Он был мудрый и преданный своему делу человек. Ты всегда сможешь гордиться всем, что он сделал для своей Страны.
Любящий тебя Линдон Б. Джонсон».
Характер Джонсона всегда отличался большой сложностью. В нем могли сочетаться бестактность и нежность, коварство и страстность.
Президент молча Отдал письма секретарю, с трудом поднялся из-за стола и направился в приемную приветствовать лидеров конгресса.
Встреча была краткой и мало что дала. Законодательных проблем вообще не касались. Медленно переводя взгляд с одного лица на другое, Джонсон начал с того, что обратился к присутствующим «как к близким друзьям». Он призвал их сотрудничать с ним, просил совета и поддержки. Все это было горячо обещано ему. Беседуя[$ Майклом Мэнсфилдом и Эвереттом Дирксеном, он выразил надежду, что конгрессу удастся создать новое энергичное руководство, действующее на двухпартийной основе. «Затем, — по словам Мэнсфилда, — все разошлись». Однако один сенатор все же остался. Это был Хьюберт Хэмфри.
Джин Кеннеди-Смит одиноко стояла у окна апартаментов в башенной части госпиталя Бетесде и наблюдала за тем, как темнота безжалостно наступала на холодную гладь стекла. Внезапно она услышала за спиной глухой голос: «Она
Отозвав Джекки в сторону, Боб сказал ей:
— Они думают, что нашли убийцу, человека, который это сделал. Он говорит о себе, что он коммунист.
Жаклин изумленно посмотрела на него. «Боже мой, — подумала она, — но это же абсурд». Впоследствии она не раз вспоминала напряженную атмосферу Далласа, пропитанную миазмами ненависти. Но в ту минуту она просто почувствовала дурноту.
В Бетесде Жаклин по настоянию матери, Жанет Очинклосс, которая приехала сюда, заставила себя подойти к страшившему ее вопросу — рассказать детям, Кэролайн и Джону, о случившемся.
— Джекки, ты сама сообщишь детям об этом или ты хочешь, чтобы это сделали я или гувернантка Мод Шоу? — спросила у дочери Жанет Очинклосс.
Жаклин сказала, что последует совету матери.
— Ну… Джон мог бы еще подождать, а вот Кэролайн следует сказать об этом прежде, чем она узнает от своих подруг.
— О, да, мамочка. Но что она подумает, если ей вдруг…
Она задумалась и затем сказала:
— Я хочу сама рассказать им об этом. Но если они узнают до моего возвращения, то пусть Шоу сделает все, что нужно.
Жанет Очинклосс сочла слова дочери разумными, но все же решила положиться на собственное суждение. В этот день она была преисполнена решимости набавить дочь от этой последней и, может быть, самой тяжелой обязанности, Позвонив по телефону няне, она спросила:
— Как чувствуют себя дети?
— Прекрасно — отвечала Мод Шоу. — Они было чуточку растерялись, но в их возрасте все быстро проходит. Они уже доужинали, и их клонит ко сну.
Сама няня чувствовала себя ужасно. Ей приходилось прилагать все больше усилий, чтобы сохранять самообладание. Временами она теряла над собой контроль и вынуждена была отворачиваться от детей, пока ей не удавалось вновь взять себя в руки.
— Госпожа Кеннеди просит вас рассказать о случившемся Кэролайн.
Мод Шоу утратила дар речи. Ей хотелось разрыдаться, но она сдержалась: дети были в соседней комнате. Приглушенным голосом, в котором звучали нотки отчаяния, она сказала в трубку:
— Прошу вас, избавьте меня от этого. Пусть эта чаша минует меня.
— Но вы должны это сделать. Больше некому.
— Я не могу лишить дитя последней радости. У меня не хватает сил для этого. Я не в силах погубить весь ее маленький счастливый день.
— Я знаю, что это тяжело, но вы должны это сделать. Няня снова стала умолять избавить ее от разговора с девочкой:
— Пожалуйста, пожалуйста, неужели нет никого другого?
— Нет, никого нет, а госпожа Кеннеди слишком плохо себя чувствует.
Сказать было больше нечего, и они повесили трубки.
Сначала няня уложила в кровать Джона. Потом наступил черед Кэролайн. Когда они вошли в спальню девочки, Мод Шоу медленно сказала:
— Вашего папу застрелили. Его повезли в госпиталь, но врачи не смогли ему помочь.