Убийство Роджера Экройда
Шрифт:
Когда я ее видел в последний раз? Не больше недели назад. Тогда ее поведение было вполне нормальным, учитывая… впрочем, учитывая все.
Потом я вдруг вспомнил, что видел ее, хотя и не говорил с ней, только вчера. Она шла с Ральфом Пэтоном, и я удивился, потому что не имел понятия, что он мог быть в Кингс Эббот. Я был уверен, что он окончательно поссорился со своим отчимом. Его здесь не видели уже почти шесть месяцев. Они шли рядом, склонив друг к другу головы, и она о чем-то очень серьезно ему рассказывала.
Мне кажется, что именно в этот момент у меня
Я все еще думал об этом, как вдруг столкнулся лицом к лицу с Роджером Экройдом.
— Шеппард! Вы-то мне и нужны, — воскликнул он. — Это ужасно!
— Значит, вы слышали?
Он кивнул. Удар для него был, как я видел, очень чувствительным. Его большие румяные щеки, казалось, запали, и он выглядел совершенно разбитым по сравнению со своим обычным веселым и здоровым видом.
— Это хуже, чем вы думаете, — сказал он спокойно. — Послушайте, Шеппард, мне нужно поговорить с вами. Вы сейчас можете вернуться со мной?
— Вряд ли! У меня еще три пациента, а к двенадцати я должен вернуться к себе посмотреть своих хирургических больных.
— Тогда днем… нет, лучше приходите обедать! В половине восьмого. Это вас устроит?
— Да, это вполне подходит. А что у вас стряслось? Что-нибудь с Ральфом?
Едва ли я представлял себе, почему я сказал это. Может быть, потому, что у Ральфа вечно что-нибудь не ладилось.
Экройд посмотрел на меня невидящим взглядом, словно плохо соображал. Я начал понимать, что где-то действительно творится что-то неладное. Я никогда раньше не видел Экройда таким растерянным.
— Ральф? — сказал он невнятно. — О! Нет, не Ральф. Ральф в Лондоне… Черт возьми! Идет старуха мисс Ганетт. Мне бы не хотелось говорить с ней об этом ужасном несчастье. До вечера, Шеппард. В семь тридцать.
Я кивнул, а он поспешил уйти, оставив меня в недоумении. Ральф в Лондоне? Но ведь вчера днем он был в Кингс Эббот. Должно быть, он вернулся в город ночью или сегодня утром, но то, как сказал об этом Экройд, производило совсем другое впечатление. Он говорил так, как если бы Ральфа здесь не было месяцы. Я не успел разгадать этот вопрос — передо мной стояла мисс Ганетт, жаждущая информации. Мисс Ганетт присущи все черты моей сестры Каролины, но ей не хватает того непогрешимого прицела, который приводит к выводам, придающим способностям Каролины оттенок величия. На мисс Ганетт была печать вопрошания.
Разве не печальна вся эта история с бедной мисс Феррарс? Говорят, она была хронической наркоманкой. Как все же безнравственно ходить и разносить эти слухи! И что самое ужасное, так это то, что во всех этих диких выдумках обычно бывает доля правды. Нет дыма без огня! И еще говорят, что мистер Экройд обо всем узнал и расторгнул помолвку. А помолвка все же была. У нее, у мисс Ганетт, имеются все доказательства. Вы, конечно, должны знать обо всем этом. Врачи всегда все знают. Они только никому не рассказывают,
Все это она говорила, сверля меня своими маленькими блестящими глазками, стараясь понять, какова будет моя реакция на эти предположения. К счастью, постоянное общение с Каролиной выработало у меня способность сохранять спокойное выражение лица и быть готовым к коротким уклончивым ответам.
Я поздравил мисс Ганетт с тем, что она не поддерживает сплетен дурного свойства и понял, что это была удачная контратака. Она ввела ее в замешательство, и прежде, чем старая дева пришла в себя, я отправился своей дорогой.
Домой я вернулся в задумчивости. В приемной меня ожидали больные.
Отпустив, как я думал, последнего больного, я хотел было выйти на несколько минут в сад посидеть перед ленчем, как вдруг заметил ожидавшую меня еще одну пациентку. Она поднялась с места и подошла ко мне. Я стоял несколько удивленный. Не знаю, почему я удивился, если не считать того, что по общему мнению у мисс Рассел железное здоровье и болезням плоти ока неподвластна.
Экономка Экройда — высокая и красивая женщина, но строгий взгляд и плотно поджатые губы делают ее внешность отталкивающей. Мне кажется, если бы я служил под ее началом горничной или кухаркой, я бы спасался бегством при первых звуках ее шагов.
— Доброе утро, доктор Шеппард, — сказала мисс Рассел. — Я была бы очень обязана, если бы еы взглянули на мое колено.
Я взглянул, но, откровенно говоря, поумнел от этого ненамного. Рассказ мисс Рассел о каких-то непонятных болях был настолько неубедительным, что будь передо мною женщина с менее цельным характером, я заподозрил бы обман. На какой-то момент мне, правда, пришло в голову, что мисс Рассел могла умышленно придумать всю эту историю с коленкой, чтобы выведать у меня причину смерти миссис Феррарс, но вскоре я увидел, что, по крайней мере, в этом я ошибся. Она коротко справилась о несчастье и ничего больше. Тем не менее, она была явно настроена задержаться и поболтать.
— Очень благодарна вам, доктор, за эту мазь, — сказала она наконец, — хотя и не верю, что она поможет.
Я думал то же самое, но возразил в силу своего профессионального долга. В конце концов, каждому нужно держаться за свое ремесло. А мазь не причинит никакого вреда.
— Я не признаю всех этих лекарств, — продолжала она, с пренебрежением рассматривая внушительный ряд склянок в моей аптечке. — Лекарства и наркотики приносят большой вред. Взять хотя бы тех, кто употребляет кокаин.
— Ну, поскольку…
— Их очень много в высшем обществе!
Так как о высшем обществе она определенно знала намного больше, чем я, я не стал ей возражать.
— Вы только ответьте мне на один вопрос, доктор, — попросила мисс Рассел. — Предположим, вы действительно раб привычки употреблять наркотики. Можно ли от этого излечиться?
На подобный вопрос нельзя ответить так просто. Я прочитал ей краткую лекцию на эту тему, и она прослушала ее с большим вниманием. Я все еще подозревал ее в том, что она ищет сведения о миссис Феррарс.