Убийство в библиотеке
Шрифт:
Портрет Екатерины Второй сорвался с гвоздя и закачался. Из портрета выпорхнула пышная дама бальзаковского возраста, зябко повела напудренными плечами и сказала грустно:
– Припоминаю, служил у меня в лейб-гвардии полку отчаянный поручик Ячменев. Я ему за верную службу деревеньку отписала в Пензенской губернии. Не из тех ли ты Ячменевых, голубчик?
Со старинной гравюры Санкт-Петербурга спрыгнул молодой человек, одетый, как лондонский денди, и обаятельно улыбнулся.
Все, чему учили Ячменева, полетело
– Караул!
– Ничего, обвыкнешь!
– дружелюбно утешил Иван Грозный.
– Отпустите меня домой!
– неожиданно попросил Ячменев.
– У меня сегодня дочь замуж выходит!
Екатерина привычным жестом сняла с пальца перстень и протянула Ячменеву.
– Передай ей наш свадебный подарок!
Перстень сверкал в темноте. Он был усыпан драгоценными камнями. Очевидно, это был очень дорогой перстень. Если бы Ячменев отнес его в скупку, он смог бы на полученные деньги купить дочери кооперативную квартиру.
– Я не могу принять… - засмущался Георгий Борисович.
– Понимаете, брать с подследственных не полагается. Это будет выглядеть как взятка!
– В первый раз вижу такого дурака!
– добродушно воскликнула Екатерина и вновь надела драгоценность.
– Пожалуйста, сделайте… ну такое, чтобы я во все это поверил!
– взмолился Ячменев.
Грозный наклонился к Екатерине и что-то шепнул на ухо. Императрица подошла к телефону, сняла трубку и набрала номер.
– Алло, - сказала она, - позовите следователя Ячменева… Когда вернется, передайте, что звонила Екатерина Великая!
– Все равно, этого не может быть, - упирался Ячменев.
– Давай перейдем к делу!
– распорядился Грозный.
– Ты что же, хочешь обвинить нас в убийстве презренного холуя Сережки Зубарева?
Напоминание о Зубареве вернуло Ячменева к реальной действительности.
– Да!
– сказал он нетвердо.
– Я должен заполнить протокол.
– Валяй!
– разрешил Грозный.
– Любят у вас бумаги. Грамотные все стали, умники, интеллигенты, критики. Гибнете в бумагах, лес переводите!
Сесть в царском обществе Ячменев не рискнул и приспособился писать стоя.
– Только все это зряшное дело… - отечески усмехнулся Иван Васильевич, - кто тебе поверит, что ты с нами разговаривал, это в ваш-то век науки и техники…
– Поверят!
– сказал Ячменев.
– Вы подпишете протокол, и экспертиза установит подлинность подписей. Извините, ваша фамилия?
– он обратился сначала к даме.
– Романова Екатерина Алексеевна, Вторая, Великая!
– отрекомендовалась царица.
– В девичестве София-Августа-Фредерика Ангальт-Цербстская!
– Год рождения?
– бестактно спросил следователь и тут
Екатерина вздохнула:
– 1796… Господи, сколько времени прошло… - и посчитала в уме довольно быстро, - сто семьдесят три года…
– Ваша профессия?
– Русская императрица!
– удивилась вопросу Екатерина.
Ячменев постепенно смелел.
– Спасибо, ваше величество!
– и обернулся к Грозному: - Можно вас побеспокоить?
– Пиши, пиши!
– изрек царь-батюшка.
– Иван Четвертый, по прозванию Грозный, профессия - великий государь.
Онегин заговорил не без иронии в голосе:
– Со мной посложнее, сударь. Я, в некотором роде, плод фантазии поэта… И профессия у меня… - он задумался и процитировал: - «Дожив без цели, без трудов до двадцати шести годов»… По-сегодняшнему, должно быть, тунеядец…
Екатерина захихикала, и Ячменев узнал смех, который испугал его в библиотеке.
– Теперь прошу рассказать мне: как и за что убили вы Сергея Ивановича Зубарева, академика, доктора школьных наук?
– Школьных наук!
– Грозный презрительно фыркнул.
– Мы, к примеру, в школах не учились, но прекрасно руководили!
– Зубарева мы судили!
– спокойно разъяснил Онегин.
– Как - судили?
– не понял Георгий Борисович.
– Успокойтесь, судили по вашим правилам!
– продолжал Евгений.
– Я был судьей, а монархи - народными заседателями!
– Что же вы инкриминировали Зубареву?
– Мы судили его, - сообщил Онегин, - за приспособленчество, беспринципность, карьеризм, за надругательство над литературой.
– И историей!
– добавил Грозный.
– Откуда вы знаете эти современные слова?
– Ячменев поразился, эрудиции призраков. Онегин пожал плечами.
– В библиотеке живем. Читаем газеты, журналы. Следим за текущими событиями.
– Иногда прогуливаемся по Москве-матушке, - вставил Грозный.
– На цивилизацию вашу поглядываем. Шум! Бензин!
– И невоспитанность, - добавила Екатерина.
– Минуточку!
– следователь подпрыгнул на месте.
– Значит, здесь есть потайной ход?
– Ну, конечно… - Екатерина оживилась, подогретая приятными воспоминаниями… - Этот особнячок я потому подарила своему фавориту, что сюда вел потайной ход, - она понизила голос, - по этому ходу… было очень удобно… ты понимаешь, Ячменев?
Ячменев кивнул, что понимает, и императрица продолжала:
– Между прочим, часть потайного хода была использована при строительстве вашего метро… Иногда мы всем обществом спускаемся смотреть на проходящие поезда…
– Боже мой! Ну, а привидение, которое солит компот, тоже есть, да?
– спросил вконец обессиленный следователь, одинаково близкий к тому, чтобы заплакать или бессмысленно запеть.