Убийство в частной клинике

Марш Найо

— Боже правый, я просто взбешен! — воскликнул Найджел. — А еще называемся свободной страной. Ничего себе, свободная!

Сидящая рядом с Бэнкс Анджела не решалась посмотреть в ее сторону, только слышала, как споро щелкали спицы медсестры.

— Как ты считаешь, мы когда-нибудь сумеем достучаться до старой доброй английской деревни? — предприняла она новую попытку.

— Ах эта старая добрая английская деревня — такая старомодная и старорежимная. Одним словом, типично английская. Нет, не достучимся. Разве что зарядом динамита! Черт, вот бы увидеть, как грохнет!

— И начнется великий плач…

— Ага, по сэру Дереку Кровавому О’Каллагану.

Оба громко рассмеялись, но Анджела сразу же умолкла.

— Тихо. Надо быть осторожнее. — Она нерешительно покосилась на Бэнкс. Та улыбалась. — Интересно, он уже здесь?

— Кто?

— Какаров.

— Смотри, кто-то поднимается на сцену.

— Клод! Неужели это он?

Восклицание прозвучало настолько анекдотично, что Анджела тут же о нем пожалела и вздохнула с огромным облегчением, услышав твердый баритон мисс Бэнкс:

— Товарищ Какаров пока не приехал. Это товарищ Робинсон.

— Большое спасибо, — расцвела Анджела. — Мы не здешние, никого не знаем, но нам жутко интересно.

Бэнкс снова улыбнулась.

— Понимаете, — продолжила Анджела, — мы приехали из дорсетской глухомани, где все умерло примерно в то же время, что и королева Анна.

— Графства зачахли, — кивнула Бэнкс. — Но на севере наблюдаются признаки возрождения.

— Да! — энергично воскликнул Найджел. — Я так и думаю, что возрождение придет с севера.

— Надеюсь, вы не слишком шокированы тем, что мой приятель только что сказал об О’Каллагане? — забросила удочку Анджела.

— Шокирована? Нет, — усмехнулась медсестра.

— Видите ли, мы из того же места, что его семья, и сыты по горло одним его именем. Совершеннейший феодал — представить не можете.

— Но как только подходят выборы, — подхватил Найджел, — люди, как малые дети, идут и снова голосуют за сэра Дерека.

— Больше не будут.

Остальные стулья в их ряду заняла компания, сразу затеявшая серьезные и кровожадные разговоры. Они не обращали внимания ни на кого. И Найджел продолжал подъезжать к Бэнкс.

— Что вы думаете по поводу дознания? — осторожно поинтересовался он.

Медсестра медленно повернула голову и посмотрела на него.

— Ничего не думаю. А вы?

— Лично мне оно показалось каким-то странным. Такое впечатление, будто полиции что-то известно. Но кто бы ни был человек, у которого хватило духу прикончить О’Каллагана, я считаю, он — народный герой. И плевать мне, кто обо мне что подумает, — с вызовом добавил он.

— Вы правы! — воскликнула Бэнкс. — Нельзя вылечить укус собаки, не сделав прижигания. — Она так естественно воспользовалась профессиональным сравнением, что Найджел решил: это ее обычный аргумент в спорах. А Бэнкс продолжила слегка изменившимся тоном: — Но все же не думаю, что кто-то вправе, если бы даже захотел, присвоить себе честь этого акта в защиту свободы. Произошел несчастный случай — удачный несчастный случай.

Ее руки дрожали, и спицы щелкали друг о друга. Глаза были широко раскрыты, зрачки расширены.

«Что ее так возбуждает?» — подумала Анджела.

— Гиосцин, — произнес Найджел. — Ведь именно этим средством воспользовался Криппен [12] ?

— Вроде бы да, — ответила Анджела. — Если не ошибаюсь, гиосцин еще называют поверхностным наркозом?

Она выжидательно замолчала, но Бэнкс ничего не сказала. Вошел молодой человек и сел перед ними. Он выглядел образованным и мог бы показаться симпатичным, если бы покороче стриг свои светлые кудри.

12

Хоули Харви Криппен в ночь на 1 февраля 1910 г. убил в Лондоне свою жену и бежал с переодетой мальчиком любовницей.

— Не знаю, — покачал головой Найджел. — Я же не химик. Кстати, о химиках: хорошо бы повидать того малого, Гарольда Сейджа, если он здесь.

— А как его найти? Нам ведь не сказали, как он выглядит. — Анджела посмотрела на медсестру. — Вы не могли бы нам помочь? Здесь присутствует один джентльмен, который знаком с нашим другом. Его зовут Гарольд Сейдж, он фармацевт. И вот мы подумали, если бы можно было…

Молодой человек повернулся и одарил Анджелу улыбкой.

— Прошу прощения, — гортанно протянул он. — Ваше желание исполнилось. Ми-еня зо-овут Гарольд Си-идж.

Удивительные выходки фармацевта

Ночь со вторника на среду

Сказать, что Найджел и Анджела были удивлены этим заявлением, значило бы вообще не передать глубины их потрясения. От изумления у них открылись рты, поползли на лоб глаза. И, как говорится, похолодело в животе. А мистер Сейдж продолжал фальшиво улыбаться. Показалось, что прошло не менее трех минут, прежде чем они сумели прийти в себя.

— Надо же! Вот потеха! — воскликнула Анджела.

— Удивительно, — откликнулся Найджел. — Что называется, повезло.

— Точно, — кивнула она.

— Мне показалось, я слышал, как кто-то всуе упоминает мое имя, — игриво произнес Сейдж.

— Я как раз собиралась вас познакомить, — сказала Бэнкс.

Анджела и Найджел настолько растерялись, что совершенно забыли о медсестре. Сейдж покосился в ее сторону и снова обратился к собеседникам:

— И кто же наш общий друг?

Анджела и Найджел лихорадочно соображали. Может, рискнуть назвать Марка Баркера? Его имя значилось на красной обложке книги. Он владеет магазинчиком. Сейчас в тюрьме. Это все, что они знали о товарище Баркере. Предположим…

Найджел сделал глубокий вдох и подался вперед.

— Это… — начал он.

— Товарищи! — раздался чей-то грозный голос. — Начинаем митинг пением «Интернационала».

Они изумленно повернулись к сцене. Там, лицом к публике, стоял бородатый мужчина в русской косоворотке. Прибыл товарищ Какаров.

Собравшиеся в зале товарищи немедленно устроили невообразимый шум. Пунцовые от пережитого напряжения, Анджела и Найджел дали знаками Сейджу понять, как огорчены, что прервана их беседа. Тот скорчил ответную гримасу и, встав по стойке «смирно», пронзительным голосом включился в хор исполнителей «Интернационала».