Убийство в масонской ложе
Шрифт:
Глава 16
— Меня действительно заставили, — со слезами на глазах признался Досточтимый Дин. — Только не знаю кто. Нельзя было допустить, чтобы здесь обнаружили тело Джона. Великая Ложа мне бы никогда этого не простила.
— Кто первый понял, что Ливингстон умер неестественной смертью? — спросил сэр Малькольм. — Разумеется, доктор Келли.
— Да, но я понял это не сразу, — растерянно проговорил доктор. — Сперва я засомневался. А после вдруг пошел разговор, что Джона надо перевезти к нему домой.
— Кто же завел этот разговор?
— Ох, не помню. Все одновременно… Так ведь это было в наших общих интересах.
— То-то и оно! — с досадой заметил сэр Малькольм. —
— Но почему он выбрал именно это место? — спросил Хиклс.
— Потому что он рассчитывал на круговую поруку, чтобы таким образом остаться безнаказанным. Вас всех обвели вокруг пальца, а вы так ничего и не поняли…
— Я действительно кое-чего не понимаю, — заявил Бронсон. — Зачем убийце было звонить в полицию, хоть до, хоть после убийства?
— Давайте восстановим ход событий с самого начала, — медленно выговаривая каждое слово, сказал сэр Малькольм. — Вас созвали к трем, а не к четырем часам! Вы попили чай и около половины четвертого поднялись в ложу. И приступили к делу. Ритуал продолжался до символической смерти Хирама. Это случилось между четырьмя часами и четвертью пятого. Лицо Ливингстона накрывают передником, и он умирает. Тут поднимается тревога, а вслед за тем паника. Ритуал останавливается. Начинается спор. Что же делать? Вы все спускаетесь в трапезную, кто-то успокаивает госпожу Ливингстон, кто-то пьет чай, потом вы дружно обсуждаете, как лучше поступить. Наконец с общего согласия вы решаете дождаться ночи и тайно вывезти тело. Пока все вроде бы спокойно. Около пяти вы все снова поднимаетесь в ложу, чтобы, как положено, отдать последний долг покойному… А в это время убийца, задержавшись внизу, втайне от всех звонит в Скотланд-Ярд и сообщает о том, что совершено убийство. Через полчаса к вам в дверь стучится лейтенант Финдли. Все в одночасье меняется! На смену благоговейному трепету перед телом вашего усопшего собрата и друга вновь приходит паника. Ведь полиция уже тут как тут! Смерть Ливингстона вызывает у вас подозрения. Того и гляди грянет скандал. И тогда один из вас, почти наверняка убийца, решает сжечь передник, чтобы не осталось никаких следов. Кто подносит передник к огню — сам ли он или, по его наущению, кто-то другой из братьев? Как бы то ни было, один из вас приступает к выполнению этого замысла, однако Досточтимый Дин и Энтони Хиклс не могут допустить, чтобы сожгли запон из Великой Ложи. И они велят это прекратить. Господа, так кому же все-таки было «это» велено? Кто поднес передник к огню светильника?
— Вогэм, — произнес Хиклс.
— Ну да, — подтвердил Дин.
Тут поднялась госпожа Ливингстон.
— Да, это сделал Майкл, но не ему пришла в голову такая мысль. Кто-то из братьев тогда сказал: «Вогэм, может, вы займетесь передником? А я пока постараюсь успокоить госпожу Ливингстон».
— Вы уверены в своих словах? — спросил Форбс.
— Совершенно! Жаль, что не Майкл пошел тогда со мной. Меня проводил вниз Энтони Хиклс, он же и виски мне налил.
— А кто заставил Вогэма заняться передником, или, проще говоря, сжечь его? — допытывался сэр Малькольм.
— Это был брат Бронсон, — сказала Элизабет Ливингстон.
Благородный сыщик обратился к обрядоначальнику:
— Господин Бронсон, вы признаете, что именно так и сказали?
— Возможно. В такие минуты всякое могло сорваться с языка.
— В довершение всего передник бросили в комнате для размышлений, — напомнил сэр Малькольм. — Кто это сделал?
— Я, — признался мэтр Куперсмит, — по распоряжению Досточтимого брата Дина. Это я спрятал сожженный передник и перевязь второго стража Ливингстона.
— Неужели вы надеялись, что полиция их не найдет?
— Не знаю.
— Ну, конечно, — воскликнул
— Вы это точно подметили! Тогда мы все и правда были здорово напуганы.
— Вот-вот, убийца такое тоже предвидел, потому и вызвал полицию. Это называется «разворошить муравейник».
— Опять вы о своем. Так почему же этот ваш убийца все-таки сам вызвал полицию? — раздраженно спросил Дин.
— Потому что он, видимо, хотел, чтобы подозрение пало на другого, — ответил сэр Малькольм. — Но поначалу, признаться, я никак не мог понять его действия. На кого же, по его расчетам, должно было пасть подозрение? Так вот, я вам скажу… На госпожу Ливингстон, а заодно и на Майкла Вогэма. Вот почему, вопреки всем правилам, госпожа Ливингстон оказалась среди вас.
— Но, — заметил Хиклс, — она же должна была участвовать в ритуале… изображать Вдову! Не мог же убийца предвидеть и это?
— Мог, тем более что каждый из вас получил по экземпляру ритуального текста за несколько дней!
— Понятно, — согласился Хиклс, — но ведь надо было еще знать, что в ритуале есть роль Исиды! Поскольку, будь ритуал другой, Элизабет ни за что бы не пригласили!
— Как раз это и навело меня на истину, — объяснил сэр Малькольм. — Я попросил друзей из Скотланд-Ярда кое-что разузнать, чтобы убедиться в правоте своих рассуждений. Лейтенант Финдли, доложите, пожалуйста, все, что вам удалось узнать о манускрипте.
Стоявший в дверях полицейский щелкнул каблуками и громко ответил:
— Слушаюсь, сэр… Майкл Вогэм наткнулся на этот манускрипт у одного антиквара в Гринвиче. Он очень гордился своей находкой и, когда Досточтимый Дин вернул ему манускрипт, после того как тот перепечатали и размножили, он положил его в надежное место — не у себя дома, а в сейф своего нотариуса господина Уилкопа, где, по предположению сэра Малькольма Айвори, я его и нашел. А потом отнес на экспертизу. Он оказался подделкой, притом недавней. И к восемнадцатому веку не имел никакого отношения.
В зале поднялся ропот, впрочем, он быстро утих, уступив место глубокой, тяжелой тишине. Наконец Уинстон Дин, первым придя в себя, растерянно спросил:
— Как подделкой? Что, ритуал Вогэма — фальсификация? Неужели такое возможно?
— Это факт, — продолжал сэр Малькольм. — Больше того, могу вам сообщить, что ритуал этот придумал сам убийца. Да, именно он, высосав его из пальца, подложил фальшивку в кипу старинных бумаг в той самой антикварной лавке в Гринвиче. И, понятно, он же, убийца, навел на него Вогэма. Он знал, что этот простодушный человек, наткнувшись на столь любопытный ритуал, не преминет принести его в ложу и опробовать с участием госпожи Ливингстон в роли Исиды.
— Но при чем здесь она? — спросил мэтр Куперсмит.
— Да при том, что вы все или холостяки, или вдовцы, кроме Ливингстона. Поэтому выбор неизбежно должен был пасть на нее, тем более что она состоит в смешанной масонской ложе.
— Уму непостижимо! — воскликнул Питер Шоу. — А что, если вы, сэр Малькольм, ошибаетесь? Тогда это уже попахивает вероломством, да еще каким!
— Итак, все должно было указывать на госпожу Ливингстон, — продолжал сэр Малькольм, оставив без внимания реплику журналиста. — Все знали, что супружеский союз Ливингстонов одна лишь видимость. И наиболее вероятно, что в преступлении обвинят именно супругу. Она должна была унаследовать банк! Конечно, у нее и у самой состояние немаленькое, но разве жажда богатства знает меру? Кроме того, госпожа Ливингстон, пожалуй, единственная, у кого были время и возможность посыпать небезызвестный передник солью синильной кислоты. Наконец, что тоже важно, Вогэм, как ее любовник, вполне мог бы сойти за соучастника. Таким образом, с помощью своего ритуала он якобы решил освободиться от мешавшего им обоим мужа…