Убийство в Тарсисе
Шрифт:
Коротко стриженные рабы и рабыни принесли широкие блюда, на которых лежали сухие фрукты, лепешки и полоски вяленого мяса. Еда была типичной для кочевников. Зато вино было редкого качества, да и наливали его в аметистовые кубки тончайшей работы.
— Убитый Ялмук — Кровавая Стрела, — начал Нистур, — был вождем племени, которое ты подчинил себе два или три года назад. Это так?
— Он был вождем кочевников с Голубых Гор. Это правда, что мне пришлось силой убедить этот народ в моем праве властвовать над ними. Но с тех пор они стали моими верными подданными.
— И все же, — возразил Нистур, — старая вражда и соперничество не забываются в один день. Во время пребывания твоего посольства в Тарсисе Правитель города и его подданные обратили внимание на некоторую, я бы сказал, напряженность в отношениях между его участниками.
— Это правда? — спросил Киага, не выказывая ни удивления, ни тревоги. — Не мог ли ты быть более конкретен?
— Сам Правитель был свидетелем некоторой стычки между Ялмуком и Говорящим с Тенями.
Нистур кивнул в сторону шамана, выражение лица которого было невозможно прочесть из-за паутины свисающих на него амулетов.
— И какой же вывод ты делаешь из этого? — спросил Киага.
— Они ревностно соперничали друг с другом за большее влияние при тебе, которого каждый из них, по его собственному мнению, заслуживает больше другого.
Такого рода соперничество за милость властителя — более чем достаточный повод для убийства.
— Значит, ты решил, что Говорящий с Тенями убил Кровавую Стрелу? — Киага явно от души веселился.
— Я просто не утверждаю, что он вне подозрений.
— Твои подозрения безосновательны.
— В чем же их ложность?
— А вот в чем: Говорящий с Тенями был со мной всю ту ночь, когда произошло убийство.
— Неужели? — невозмутимо ответил Нистур. — А я-то думал, что тебя в лагере не было до следующего утра.
— Я пообещал своим вождям и посланникам, что присоединюсь к ним не позднее этого срока. Получилось так, что я прибыл как раз на закате предыдущего дня. И всю ночь я провел, консультируясь с моим шаманом.
— Понятно, — сказал Нистур, явно разочарованный. — И все же среди посланников были другие вожди, которые не очень-то ладили между собой и даже, осмелюсь огорчить тебя, высказывали некоторую неудовлетворенность твоим владычеством над ними.
— Да что ты говоришь? Ты слышал это от самого Правителя Тарсиса?
— Из его собственных уст, — признал Нистур со вздохом.
Киага, не выдержав, рассмеялся:
— Позволь мне объяснить тебе, что именно ты слышал, мой друг. Из уст лживого и жалкого человека, каким является этот Правитель, лился яд, которым он рассчитывал отравить мои отношения с верными мне вождями. Он надеется вновь посеять между нашими племенами семена старой вражды. Он хочет убедить меня в том, что вожди плетут против меня заговор, а их — в том, что я недостоин править ими, что я недостаточно ценю их ум, силу и преданность.
Но я скажу тебе то, что ты можешь передать жалкому Правителю слово в слово: Киага — Меткий Лук — не дурак! И вожди его племен — тоже не дураки. Да, я слышал своими ушами, вожди рассказывали мне, как Правитель и его советники плели свои сети вокруг них, подкупая, натравливая друг на друга и настраивая против меня. Все произошло именно так, как я предупреждал их, снаряжая в посольство! Но верность моих подданных непоколебима!
— Я уверен в этом, — негромко сказал Нистур. — И все же мы хотели бы провести свое расследование по задуманному нами плану, безусловно, учитывая то, что услышали от тебя. Нам ведь нужно представить доклад Правителю. Надеемся, что ты поймешь нас.
Киага развел руками и вновь широко улыбнулся под маской:
— Ну разумеется!
Затем его глаза остановились на Железном Дереве, и Вождь сказал:
— А твой приятель-то не очень разговорчив.
— Зато он хорошо слышит, — ответил Нистур. — И действует решительно.
— Отличные качества, — прокомментировал Киага, — что для советника, что для воина.
— И я уверяю тебя, что он хорош как в одной роли, так и во второй. А что касается твоих вождей, то я…
Киага неожиданно встал:
— Не хочу быть невежливым, но у меня много дел. Моя армия готовится к войне. Итак, вы можете пользоваться в моем лагере полной свободой. Можете входить в любой шатер и допрашивать кого угодно, невзирая на ранг.
Все встали, и Нистур поклонился:
— Тогда мы приступим к делу. И я могу тебя заверить — убийца будет доставлен тебе в срок.
— Посмотрим, как вам это удастся. — С этими словами Киага развернулся и вышел из шатра.
Снаружи донесся яростный вой, вырвавшийся из нескольких сотен глоток. Это армия кочевников приветствовала своего обожаемого Вождя.
Когда следователи вышли из шатра, Киаги уже не было видно. С ним ускакала и большая часть его личной стражи.
— Ну и что ты о нем скажешь? — спросил Железное Дерево.
— Он совсем не такой, каким я его себе представлял. То, что он не безмозглый и невежественный варвар, — видно за версту. Если Правитель Тарсиса думает, что примитивные дипломатические уловки пройдут с этим парнем, то он глубоко заблуждается. Готов поклясться, что никакой он не варвар по крови, этот Киага. Спорим, что его лицо не похоже ни на одно лицо из этого лагеря. А закрывает он его для того, чтобы воин из любого племени мог представить лицо Вождя таким, каким ему хочется. И еще одно странное наблюдение. Говорил-то он со мной, но смотрел все время на тебя. Не думаешь ли ты, что вы могли встречаться с ним раньше?
— Как знать, может быть, в какой-нибудь армии. За столько лет с кем я только не встречался. Всех не упомнишь.
Железное Дерево помолчал, напрягая память, а затем сказал:
— Нет, вряд ли. Такого человека я бы не забыл.
Нистур повел разговор дальше:
— То, что он так клянется в верности ему вождей, лишь возбуждает подозрения, что он сам глубоко сомневается в ней.
— По крайней мере, он угостил нас, — сказала Ракушка, — и теперь мы можем быть уверены в нашей безопасности. Я много слышала про законы гостеприимства, принятые у кочевников. Если гость зашел к тебе в шатер и ты накормил его, то напасть на него означает прогневать богов.