Убийство в Венеции
Шрифт:
— Самоубийством? Не слишком это притянуто за уши?
— Не так, как ты думаешь. Андерс был вовлечен во что-то, из чего он не мог выпутаться и что могло разрушить всю его жизнь и исключить его из числа моих преемников. Ночью, в час тоски, он решается, будучи не в состоянии больше жить с таким грузом. Тихо и осторожно он идет к мосткам, раздевается, аккуратно складывает одежду. Потом входит в воду и отплывает на середину озера. — Свен Лундман замолчал. Потом, спохватившись, быстро, словно предупреждая новые вопросы, попрощался. — Рад был видеть тебя, — сказал он и вышел.
В окно я смотрел, как он быстро, слегка наклонившись вперед, шел в сторону площади Чемпанторьет. В то, что он «случайно оказался рядом», я не поверил ни секунды. Это была совершенно очевидная ложь. Но
ГЛАВА XIX
Как и прежде в это прекрасное теплое лето, я сидел на террасе и любовался мозаикой темных крыш Гамластана и нежной зеленью садов Юргордена далеко за ними. Внизу на площади Чепманторьет святой Еран вздымал бронзовый меч на защиту своей юной девы от опасностей и коварства. Деревянный оригинал этой статуи, выполненный Бернтом Нотке, как долгое время считали, в память победы Стена Стуре Старшего над королем Дании Кристианом на горе Брункеберг в 1471 году, стоял на том месте, где сегодня расположена церковь Клары и площадь Сергельторг. Многие годы 18 октября отмечался как День Победы и почти как Национальный праздник, в который святой Еран оставлял своего деревянного коня и во главе народного шествия следовал через весь город на гору Брункенберг. Но со временем исследования привели к другим представлениям. Статуя должна была теперь стать символом Швеции и символизировать добрые отношения с папой и Ватиканом. При ее воздвижении в 1489 году у присутствовавшего при этом дипломатического посланника Ватикана Антониуса Марта уже кончились прихваченные им с собой папские индульгенции. Новые должны были с тех пор печататься во францисканской типографии на Риддархольмене. Согласно новой теории, дрожащая дева должна была теперь символизировать христианскую веру, подвергшуюся нападению дракона зла, но спасенную церковью в образе святого Ерана. Это, возможно, привело к тому, что Густав Васа повелел перенести скульптурную группу в более изолированное место — под сень церкви. Его отношения с папой были, мягко говоря, напряженными после реформации и изъятия церковных ценностей для разгрома датского владычества над Швецией.
Но мысли мои не задержались на святом Еране и его обнаженном мече, даже если он и был поднят на датского короля и самого дьявола. Кто лгал? Свен Лундман или Элисабет? Кто мог ответить на этот вопрос? Кто был Андерсу ближе, чем Элисабет? Ответ было нетрудно найти. Барбру Лунделиус. Ассистентка Андерса, а если поразмыслить, то даже больше, чем ассистентка.
Я осторожно опустил Клео на пол, что ей совсем не понравилось. Она предпочла бы, как всегда, устроиться у меня на коленях. Потом поднялся с уютного кресла и вышел в прихожую. В толстом телефонном справочнике нашел ее имя. Она жила неподалеку. На Риддархольмен. Может быть, мне прогуляться? Поступить по примеру Свена Лундмана и «случайно оказаться» у ее дверей? А может быть, стоит сначала позвонить? Нет, лучше, если она окажется неподготовленной, не успеет продумать свои ответы. Был прекрасный теплый вечер, так что прогулка пройдет не без пользы, даже если ее не окажется дома. К тому же в последнее время я слишком много времени сидел в лавке без движения. Мне просто нужно было выйти и совершить моцион.
Я пересекал площадь Стурторьет, когда часы на башне церкви пробили девять раз. Благодарение Господу, электричество принесло благодеяние и звонарям. Раньше только большой колокол раскачивали одиннадцать звонарей, а когда звонили все колокола, то на колокольне собиралось двадцать два человека. Там было грязно и тесно, и в старинных протоколах есть много жалоб на «ругань и драки» на колокольне.
Я сошел по Соборному спуску и медленно побрел к Рыцарскому дворцу с его позеленевшей медной крышей и великолепным барочным фасадом. Мне кажется, это одно из самых красивых зданий Стокгольма, спроектированное Жаном де ла Вале, который по заданию
Я остановился полюбоваться подсветкой старинного фасада. Здесь на площади перед дворцом бичевали убийцу короля Анкарстрема, а Акселя фон Ферсена разъяренная и скорая на расправу толпа вытащила из кареты и забила до смерти. Здесь же был казнен герцог Брахе с несколькими несчастными собратьями за участие в неудачном государственном перевороте, предпринятом Ульрикой Элеонорой и Адольфом Фредриком. Здесь ликовали народные массы в 1862 году, когда сословный риксдаг был ликвидирован после дворянского голосования во дворце.
Но сейчас площадь, освещенная последними лучами заходящего солнца, была пустынна и безжизненна. Если, конечно, не принимать во внимание постоянный, никогда не иссякающий, хотя и поредевший к вечеру поток автомобилей. Впрочем, на другой стороне ее, возле Крестьянских палат, появился бегун в налобной повязке и с плейером. Я глянул на его искаженное, потное лицо и вспомнил недавно прочитанную статью о 65 тысячах шведов, ежегодно получающих благодаря своему увлечению бегом разные увечья и подвергающихся гораздо большему, чем при спокойных прогулках, риску получить кровоизлияние в мозг. Сам я слишком люблю удобства, чтобы заниматься такими физическими упражнениями. Предпочитаю спокойно фланировать по городу и по жизни. К тому же потеть, на мой взгляд, слишком не эстетично.
Я прошел по широкому бетонному мосту на остров Риддархольмен и вышел на площадь со статуей Биргеру Ярлю. Это открытое место перед Риддархольмским собором я обычно называю «забытой» площадью, потому что она оказалась сегодня как бы в тени более известных панорам и достопримечательностей Стокгольма. А жаль, потому что это совершенно особая часть города, вся шведская история в сжатом виде представлена здесь в творениях удивительной красоты. Не то, чтобы они могли сравниться с Венецией, да и какой город вообще может претендовать на это, но для шведских условий Риддархольмен — это сокровище. Передо мной высился собор, с XIII века принадлежавший монастырю серых братьев и самое старое здание Стокгольма, в котором под роскошными надгробиями покоятся короли и государственные деятели. Здесь похоронены семнадцать королей: Густав II Адольф, Магнус Ладулос и Юхан III, Карл XII с простреленным черепом. Вокруг площади стоят старинные дворцы знати времен великодержавия, монументы времен, когда королева Кристина и опекунские правители до нее направо и налево раздавали землю и владения своим фаворитам.
Я медленно поднялся на холм, к Врангельскому дворцу, в котором сейчас размещается Верховный суд. Видимо, я что-то перепутал в телефонном каталоге. Если я не ошибся, то Барбру Лунделиус должна жить здесь, но не может же она жить в здании Верховного суда Швеции? Я разозлился на себя. Опять небрежность, не мог толком прочесть адрес в справочнике. Интересно, проникло ли на Риддархольмен такое современное явление, как телефонные будки, и остались ли в них телефонные каталоги? У меня на этот счет не было иллюзий.
И тут я услышал позади себя шаги. Легкий стук каблучков по каменной мостовой. Я обернулся и увидел перед собой приближающуюся удивленную Барбру Лунделиус.
— Юхан! Что ты тут делаешь?
— Жду тебя. Но я, видимо, ошибся адресом, потому что пришел к Верховнрму суду.
— Ты совсем не ошибся, — улыбнулась она, — потому что я действительно живу здесь.
— Разве это возможно?
— Конечно, возможно. Если у тебя есть папа, который работает здесь сторожем и на самом верху у него квартира. И если у тебя там осталась комната, потому что ты любишь Гамластан и не хочешь переезжать в Бандхаген или Скугсос. Тогда можно жить здесь. Чай будешь пить? Это единственное, чем могу угостить. Кофе кончился и виски тоже. В следующий раз ты должен предупредить о своем приходе.