Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов

Золотько Александр Карлович

Зато после общения с Гришей Павлик казался просто пределом девичьих мечтаний, и многие новенькие, прибывавшие сюда в качестве официанток, пали жертвами его бархатных чар. Страдания жертв Павлика на моем недолгом официантском веку мне довелось лицезреть не раз. Пьяные вхлам страдалицы, раскинув руки-крылья, как раненые птицы, валялись в раздевалке, взывая к совести Павлика, или устраивали ему прилюдные разборки, не обращая внимания на недоумевающих свидетелей душераздирающих сцен. Но как бы ни был Павел искушен, вероятно, даже его цинизм спотыкался об эти кровоточащие разбитые девичьи сердца, поскольку после каждой подобной сцены Пашка снимал стресс при помощи испытанного средства — алкоголя. Как правило, это был «Чернобыль» — двойной

виски с колой и льдом. За вечер таких «Чернобылей» набегало штук пять. Так что, в отличие от Гриши, Пашка, возможно еще в силу более тонкой духовной организации (все-таки филфак, немецкое отделение, Ремарка цитировал), отказы со стороны слабого пола воспринимал спокойно. Но, может, это потому, что от желающих вкусить с ним запретный плод отбоя не было. Гриша же искал любую возможность испытать незабываемые ощущения с новым объектом. Но, в отличие от Пашки, он действовал без изысков — подходов не искал, Ремарка не цитировал. И новый объект, который сидел сейчас напротив барной стойки, как раз подходил для реализации его намерений.

На новенькую недобро зыркала сидевшая в углу ночная бабочка Матильда — крашеная круглолицая блондинка с выдающимся бюстом. Матильда цедила минеральную воду, цепляясь взглядом за каждого входящего в ресторан. Для Гриши она давно не представляла интереса — все, что могло, между ними уже случилось. Не представляла она интереса и для вновь прибывшей девицы, зато та явно вызывала у Матильды нездоровое любопытство. Любопытство пересилило, и «старая» ночная бабочка подошла к молодой. С таким выражением лица, что мне показалось, сейчас вцепится ей в физиономию. Обошлось. Не вцепилась. Они о чем-то переговорили минут пять, и Матильда вернулась за свой столик.

А девица, как я и предполагала, через некоторое время переместилась за барную стойку. Все шло своим чередом — халявное угощение в виде кампари с апельсиновым соком не замедлило материализоваться перед ее длинным носом. Пока я бегала то с меню, то с подносом, обслуживая вновь прибывших гостей, Гриша обрабатывал красотку, нашептывая ей какие-то пошлости. В зал из кухни выскользнула Эльвира, третья официантка, ангажированная на сегодняшний вечер. Эльвира некоторое время была любовницей Гриши, но эта сомнительная роль не спасла ее от хамства бармена.

«Ничто не постоянно, кроме перемен», — обмолвился как-то Гераклит [5] . Моя, как мне казалось патологическая, ненависть к Грише трансформировалась сначала в терпимость по необходимости, потом в равнодушие. Теперь бармен, опасаясь гнева немецкого директора, стал относиться ко мне не только вежливо, но даже и как бы по-товарищески.

А вот с Эльвирой, которая уступила его домогательствам не раз и не два, все было гораздо сложнее. Притом что Эльвира, хорошенькая татарочка, не обремененная строгими моральными устоями, охотно флиртовала с обеспеченными гостями, периодически уезжая с кем-то из них для продолжения банкета. Не думаю, что Гриша ее ревновал (хотя кто его знает), но терпели они друг друга с трудом, периодически отпуская на волю эмоции. Пространство между ними было таким наэлектризованным, что ссора могла вспыхнуть в любой момент.

5

Гераклит Эфесский — древнегреческий философ, VI–V вв. до н. э.

Этот вечер превзошел все предыдущие. Видимо, сказывалось полнолуние. Гриша явно был сегодня в ударе. Я вышла на кухню, надеясь провести пару приятных минут с эспрессо и сигаретой, но релакс не получился. Вслед за мной на кухню ввалился Гриша, толкнув плечом Эльвиру, которая спешила к гостям с двумя чашками лукового супа. Обе емкости спикировали на пол, превратившись в кучу фарфоровых осколков. Янтарная жидкость, выпущенная на волю, красиво брызнула в стороны и растеклась на кафельном полу. Откуда ни возьмись появилась уборщица Рая и безмолвно начала подметать осколки. Рая умело мимикрировала под окружающую среду — невысокая, невзрачная, незаметная.

— Тьфу, обезьяна узкоглазая! — припечатал Гриша официантку, за что и получил смачную оплеуху.

В ответ хрупкая Эльвира отлетела к плите, едва не опрокинув на себя кастрюлю с супом. Официантка сориентировалась быстро, зашвырнув в обидчика фарфоровую чашку. Повара, спасая то ли Эльвиру, то ли кухонную утварь, а может и то и другое, коршунами набросились на Гришу, удерживая бармена от очередного выпада, который мог оказаться роковым, учитывая Гришино мощное телосложение и Эльвирино теловычитание.

Поваров в эту смену было двое. Вечно сексуально озабоченный красавчик по кличке Фантом и шеф-повар Витек, похожий на гнома в белоснежном колпаке, маленький и хрупкий на вид и вполне добродушный.

Он всегда готов был соорудить для нас, официанток, что-нибудь вкусненькое. Например, лосося в шампанском.

Повара оттащили Гришу от жертвы, избавив ресторан от кровавой драмы. Что неудивительно — несмотря на извращенность местной жизни, здесь все за всех и все за одного, иначе не выживешь. Хотя это больше относится к таким вот экстремальным ситуациям. В повседневности здесь каждый сам за себя, каждый — сам себе товарищ и волк.

— Ну ты у меня еще попляшешь, я на тебя сделала [6] , выдохнула Эльвира перекошенным от ненависти ртом, не глядя на удерживающих ее Раю и Владу.

Гриша в ответ дышал ненавистью в компании двух поваров, бармена Паши и «посудомоя» Пети. У Фантома слетел его белый колпак, пал, попираемый ногами в схватке, но повар потерю проигнорировал. Петя вцепился в Гришу трясущимися руками, надеясь, что никто не заметит его позорный тремор.

У Пети имелось два высших образования, но иного применения своим способностям он в этом мире не нашел, довольствуясь малым — безропотной женой Раей (которая и пристроила его на эту работу в должности клининг-менеджера) и ежедневной порцией халявного алкоголя. Каждую ночь, в конце смены мы сливали для него пиво, оставшееся от пресыщенных гостей. Петя щедро делился пивом с местными бомжами, что, вероятно, повышало его самооценку — он мог чувствовать себя нужным и полезным, дарителем экстаза для еще более опустившихся. Гостей в тот вечер набралось довольно много. Ресторан, казалось, раскачивался от пьяных выкриков и беготни обслуживающего персонала.

6

Эльвира имела в виду, что навела на него порчу (прим. ред.).

На кухне выросла гора грязной посуды. Петя с трудом успевал загружать ее в машину. Я, Влада и Эльвира, которая уже пришла в себя после драки, носились из зала на кухню и обратно, едва успевая. В отличие от нас Гриша не суетился и преуспел в достижении собственной цели.

— И куда Галчонок смотрит? — риторически произнесла Влада, глядя, как Гриша влечет длинноносую девицу в сторону раздевалки. Галчонок, Галина — жена бухгалтера и тайная пассия Григорьева, до недавнего времени официантка, в зале сегодня не появлялась.

Скорее всего, он тормознет у холодильника. Место вполне подходящее для экстремальных любовных утех. Холодильник был довольно просторным — в нем хранились бочки с пивом, вино и продукты. Температура там вполне достаточна для того, чтобы припасы не испортились, и вполне пригодна для краткосрочных свиданий. Конечно, холодновато, но только не для разгоряченных желанием тел. В отличие от раздевалки, куда мог заглянуть любой, холодильник вполне изолирован, хоть и запирался, как и положено, только снаружи. Но Гриша нашел выход, приспособив палку от швабры: он вставлял ее в металлическую скобу, служившую ручкой, — и убежище готово.