Убойная должность
Шрифт:
«То, что случилось между нами, было в первый и последний раз. Извини, но мы можем быть с тобой только друзьями».
Глупо? Да ничего подобного! Считать такую ситуацию глупостью может только человек, который не обладает жизненным опытом. Да почти каждый мужчина в своей жизни нарывался на подобную ситуацию.
И Антон стал строить дальнейшую беседу с точки зрения чисто дружеских отношений между Игорем и Ольгой. То есть доверительных. Потому что любовники чаще умалчивают о чем-то в своей жизни и скрывают нечто от своего партнера, чем друзья. Друзьям нечего делить,
– Я не знаю, как описать наши отношения, – рассказывал Савченко. – Любовью это не назовешь, потому что так не любят. Я? Наверное, любил или просто привязался. У мужчин ведь как бывает – переспал, и уже считаешь ее только своей. Мы же собственники по натуре, а тут… А она? Не знаю, что-то у нее ко мне было, а что, я толком не пойму. Наверное, она так любит, по-своему.
– Так ты теперь можешь сказать, что с ней происходило непосредственно перед самоубийством? Что ее мучило, от чего она страдала. Что-то же Ольгу толкнуло пойти на кухню, закрыть дверь и включить газ.
– Не знаю, – честно признался Игорь и посмотрел Антону в глаза. – Правда не знаю. Я и сам столько времени голову ломаю, а ответа не нахожу. Единственное, что могу сказать, что она изменилась после того, как отучилась на этом чертовом семинаре по личностному росту или как он там назывался. Она и меня хотела туда с собой взять. Ну, чтобы и меня настроить на успех, на рост и так далее. А стоит он недешево. Наверное, я уперся потому, что опять пришлось бы тратить на меня деньги Ольги, а меня это стало заедать. Я что, жиголо какой-нибудь!
– Поругались?
– Не то чтобы дым коромыслом, но размолвка была. А потом она начала туда ходить. Вот тут я и не могу сказать, что с ней стало происходить. То ли из-за меня она стала молчаливой, замкнутой, то ли еще из-за чего-то.
– Ольга Черкасова стала молчаливой и замкнутой? – с сомнением переспросил Антон. – Ее и так считали чуть ли не отшельницей и молчуньей, а ты…
– Ну я-то привык к ней, а со стороны, наверное… не знаю, что вам там наговорили, но мне, короче, было непонятно, что с ней и почему происходило. А потом я в одно утро узнал о несчастье.
– Через сколько дней после окончания семинара это произошло?
– Через два дня.
– Ты это так хорошо помнишь?
– Именно я это хорошо и помню, потому что надеялся, что после окончания учебы ее отношение ко мне опять изменится к лучшему. Не на первый, так на второй день. Думал, начнет рассказывать, чему и как их там учили, как настраивали на успех и рост. А оно вот как получилось. Только вы не думайте, что это из-за меня она так поступила, из-за любви и непонимания. Не то у нее ко мне было отношение, чтобы из-за моей персоны травиться. Я даже подозреваю, что Ольга, расставшись со мной, быстренько бы нашла себе новое подопытное животное, которое можно было бы воспитывать, растить… Вот так вот, а вы думали, что у нас идиллия была. Ничего подобного.
– А секс? – напомнил Антон.
– Четыре раза в воспитательных целях. Я это примерно так называю. Да и в постели она была никакая. Или, точнее, терпеливая. Ждала, когда все закончится.
– Понятно, – вздохнул Антон. – Теперь мне портрет погибшей видится более реально. И последнее, вы не можете подсказать, у кого могут быть фотографии, которые делались на том семинаре? Она в офисе их показывала, а в ее квартире ничего не нашли. Может, кому-то из девчонок подарила. Или кто-то брал их и не успел вернуть.
– Они у меня, – пожал плечами Игорь.
Антон еле сдержался, чтобы не подскочить от радости. Он попросил достать фотографии, а сам уже планировал дальнейшие свои действия. Отсканировать фото, изучить их всесторонне, а главное, посмотреть, как выглядит этот Мичник, этот великий… Антон не сразу подобрал язвительное определение, но мозг сам подсказал слово – «искуситель». Великий искуситель!
В криминалистической лаборатории фотографии отцифровали и распечатали. Антон вернул Савченко оригиналы и вечером сидел в кабинете капитана Водченко за чашкой хорошо заваренного чая.
– Не терплю подделок и жалкого подобия, – пространно говорил Водченко, распустив узел галстука до третьей пуговицы, что на нем смотрелось не вульгарно, а скорее живописно. Опер на отдыхе! – Что в еде, что в напитках! Какой смысл пить чай в пакетиках, если он и чаем не пахнет. Пить так пить! Или не пить – вон минералка есть, ею и прохлаждайся.
– Чай у тебя хороший, – согласился Антон и хитро прищурился. – А что-то ты темнишь, разговор в сторону уводишь.
– Берегу самое важное для эффектной минуты, – фыркнул капитан. – Ладно, раз спросил, то скажу сразу. Оперативник, который работал по заданию прокуратуры в этом деле, рассказал мне любопытную вещь. Эксперт зафиксировал на лбу у Черкасовой след от сильного удара. Теоретически она могла упасть после того, как потеряла сознание, надышавшись газа. Это я предвосхищаю твое замечание.
– Правильно, – согласился Антон, – могла.
– Идем дальше, гость мой дорогой. Тело было обнаружено лежащим на спине. Не знаю уж, что тебе подсказывает твой оперативный опыт, а я таких случаев не помню, чтобы человек, падая в бессознательном состоянии ничком на пол, подскочил и как шарик перевернулся лицом вверх. Да так и остался лежать. Это взрослая, довольно крупная женщина, а не силиконовая кукла.
– Ее ударили, а потом включили газ? – загробным напряженным голосом спросил Антон, словно боялся вспугнуть удачу.
– Догадок больше, чем ответов. Так сказал опер, но следователь только отмахнулся от его версии и ехидно заметил, что женщина могла упасть в обморок от чего угодно только потому, что она женщина. И теоретически она могла в момент падения повернуть ручку на плите. А потом из-за отравления так и не прийти в себя. Вариант?
– Если чисто теоретически, то конечно. И все-таки, откуда на лбу след от удара у женщины, которая умерла лежа на спине в результате суицида?
Капитан некоторое время смотрел на Антона без всякого выражения, а потом наконец сжалился: