Убойная секретарша!
Шрифт:
А дальше я стянула пиджак и широким жестом сбросила его на охранника, который стоял у другого края сцены и тут же применил к пиджаку прием карате, не ожидая, что тот устроит ему «темную».
«Плакала мой вещичка!» – мелькнула следующая мысль, но я уже пошла вперед, виляя сумочкой и бедрами, на высоченных лабутенах, вполне себе прилично копируя походку других девчонок.
Одна из них, самая бледная и тонкая (и стопроцентно дорогая!), остановилась в центре сцены, демонстрируя элитному собранию ручки-тростинки и личико невозмутимой
Не зная, нужно ли мне её обойти, или тоже остановиться, я заметила у края сцены движение незнакомого лысого мужика – видимо, хореографа дефиле – и приостановилась. Мужик отчаянно махал мне, изображая рукой то ли запятую, а то ли волчок, и я догадалась, что надо повернуться.
Ну и обернулась на каблуках вокруг себя разок.
Нет? Я должна покружиться?
Какое-то странное у них дефиле. Ну да ладно. Я же девочка, а кто из девочек в детстве не изображал падающие с неба кленовые вертолётики – особенно если юбка новая и пышная, вот как у меня…
Упс! Ангелина, ты с ума сошла! Вовремя вспомнив, что под юбкой чулки, а мой вестибулярный аппарат сегодня несет ответственность за каблуки, я обернулась раз шесть и решила, что с меня хватит.
Подтянула повыше корсет. Отсутствием груди у меня и не пахло, поэтому пришлось побеспокоиться о приличиях (не дай бог выскочит на камеры компромат, объясняй потом потомкам, что я сюда случайно зашла), и широко улыбнулась в полутьму зала.
За столиками из зала тут же послышались довольные мужские возгласы, смех и одобрительные аплодисменты, но я уже шла дальше…
Тьфу, не туда! Упершись в лысого мужика, поняла по его дергающемуся глазу и истеричному фальцету, что друзьями мы в этой жизни не будем. И что мне нужно было не кружиться вокруг себя, а завернуть вслед за другими участницами, которые продолжали идти по кругу, в другую сторону, пока я улыбалась со сцены, посылая в зал воздушные поцелуи, как тупица.
При последнем слове, клянусь, чуть сумкой лысому не врезала. Но сдержала себя ради искусства и побежала догонять девчонок. Запуталась, между кем и кем я должна идти, и снова оказалась возле бледной и дорогой модели с тонкими ручками.
Она в отличие от других ходила перпендикулярно сцене, и я попробовала рядом повторить, просто чтобы не потеряться в общем ансамбле. Уперла руку ниже талии, закачала бедрами, повернулась вокруг себя и отставила ногу в повороте…
Ух ты, вроде бы получилось!
– Черт, извини… Я случайно! – отдернула ногу, когда оказалось, что я припечатала своим лабутеном носок чужой туфли, и тощая девчонка зло на меня зыркнула.
– Корова! – бросила сквозь зубы, сохранив неизменным фарфоровое личико, но так запросто, что я оторопело удивилась:
– Кто, я?
Ну, она, мягко скажем, лгала. И если я была корова со своими шестьюдесятью пятью сантиметрами в талии (а в корсете и того меньше), то она была просто…
– Моль дистрофичная!
– Исчезла отсюда, это моё шоу и я здесь звезда! – прошипела
И я бы, возможно, исчезла (сегодняшний день уже начинал напоминать цирк, билет на представление в который я не покупала!), если бы Гельятина оказалась не Ангелиной Ветровой, а одной из сопливых конкуренток этой топ-модельки, которые сейчас с опаской на нас поглядывали.
Но ей не повезло.
– А мне плевать, хамка! Где хочу, там и хожу!
Хотя, если уж честно, то скорее мне.
В общем, я неожиданно для себя заартачилась и гордо развернулась.
По сцене пробежал фотограф, фотографируя нас двоих со всех ракурсов, и лысый хореограф, вдруг оказавшись рядом, пихнул меня к нему за локоть:
– Прими позу, тупица! Это фотограф из «Ла гранж»! Сделай рыбий профиль!
Какой нафиг… И… как он меня назвал?!
Нет, ну это слишком!
Я развернулась, замахнувшись на грубияна сумкой, и на этом мое дефиле закончилось. Потому что девица с тонкими ручками ловко убрала меня с пути «она – фотограф», просто столкнув помеху к краю сцены.
Этот край оказался неожиданно близко – прямо за спиной, и, ощутив под собой пустоту, я вскрикнула и качнулась назад. Взмахнула руками, приготовившись упасть… Но меня внезапно поймали.
– Ветерок! Какого черта вы здесь делаете?! – услышала я у самого уха сердитый, но знакомый голос… и чуть не расплакалась от облегчения, осознав, что лежу в сильных и мягких руках.
Орловский.
– Ты?
– Да один черт, Геля! Что ты на сцене забыла?
Соображать надо было быстро, а врать – убедительно.
Хотя, почему сразу врать? Я сказала совершеннейшую правду.
– Я искала… Спиридона! Мы с ним договорились встретиться, но я задержалась у Крапивиной и опоздала. А потом…
– Что потом, Ветерок? Решила попробовать себя в роли модели? У нас за столом челюсти отвисли, когда мы тебя увидели! О таком сюрпризе ты меня не предупредила, секретарь!
– А я и не собиралась там быть! – возмутилась. Чего это он на меня негативом дует? – Просто перепутала вход и вошла… не в ту дверь! А потом пришлось импровизировать. Отпусти уже меня! – выдохнула резким шепотом, посмотрев на Максима и обнаружив его лицо в нескольких сантиметрах от моего, – а то люди смотрят…
Он тоже на меня смотрел, и это странным образом действовало на самоощущение. Дыхание вдруг опустилось, ресницы тоже, взгляд зацепился за мужские губы, и в животе запорхало что-то легкое и томительное, очень похожее на…
Нет, никаких бабочек! Только не с ним!
– Что с твоим пиджаком?
Орловский поставил меня на пол, но ладонь со спины не убрал.
– Порвали, когда я боролась за место под солнцем. Там на входе стоят настоящие церберы! – пожаловалась. – Я думала, они мне руку оторвут.