Ученица Калиостро
Шрифт:
Терентий, впав от сложных речей в прострацию, протянул руку, получил монету и вдруг ахнул: он увидел внутренним взором кучку точно таких монет высотой в аршин, сияющую серебряным блеском, и осознал, что эти деньги могли принадлежать ему, а попали в руки коварной совратительнице недоросля! Уже попали — потому что всякой бабе, прежде чем подбить ее на грех, нужно делать подарки, всякие там буски, колечки, сережки, платочки, чулочки! Мало ли выманила у него бесстыжая Фроська! А толку?! Раза четыре всего и прибегала ночью.
Но если Косолапый Жанно стал собственностью Терентия, то, стало быть, и деньги недоросля — тем более! И треклятая Маврушка просто-напросто обокрала законного владельца денег. Они
Маликульмульк думал, что отделался полтиной за все благодеяния — и дрова, и конские попоны. Выпроводив Терентия, он тут же разобрал всю фортификацию у выходившего на реку окна и с удовольствием выкурил еще одну трубку.
Но Терентий, бредя впотьмах вниз по витой башенной лестнице, уже строил безумные планы.
Всякий человек, который сам является чьей-то собственностью, умеет и любит врать. Это его законное природное право — обманывать хозяина. Терентий принадлежал князю Голицыну. Если бы князь, осердившись, выгнал его на свободу, Терентий не сразу научился бы жить самостоятельно. О вольной волюшке он, конечно, мечтал, но представлял ее так: делай что хошь, гуляй по улицам, пой песни, пей любые напитки, хоть квас, хоть французские коньяки, но трижды в день тебе будет в княжеской людской накрыт стол со щами и кашей, главное — не опаздывать. А с наступлением холодов тебе выдадут тулуп, шапку и валенки. И стратегическая затея относительно Косолапого Жанно именно такое будущее предполагала — чтобы недоросль стал кормильцем Терентия, стал его деревенькой в полсотни душ. Ради этого стоило потрудиться; какой же барин потерпит, чтобы оброк с его деревеньки забирала чужая баба?! Поэтому Терентий стал выдумывать, как бы опять выбраться в город и на сей раз открыто встретиться с Маврушкой. А что ей соврать — это он мог изобрести на бегу, пересекая эспланаду.
На следующий день княгиня Варвара Васильевна собралась на прогулку. Пока солнышко хоть как-то светит — нужно успеть насладиться последними хорошими денечками, чтобы потом запереться в унылом замке и кое-как в нем перезимовать. Она решила ехать по Большой Песочной все вперед и вперед, до самого палисада, за которым уже виднелись деревенские пейзажи, огороды и сады. На обратной дороге княгиня задумала свернуть в Московский форштадт и посетить Гостиный двор. Что для дамы главное развлечение? Накупить таких вещиц, что мужчина только скажет «тьфу!» и прочь пойдет.
Терентий знал по опыту, что меньше двух часов поход по лавкам не продлится, тем более, что княгиня выехала со свитой — там уж все примутся ее тащить налево и направо, сравнивать товар, шуметь и зря тратить время. Стало быть, можно, не слезая с козел княжеской кареты, прокатиться на Романовку и обратно. А если что — отчаянно врать, что был-де тут поблизости, только отъехал попоить коней.
Дальнейшее было овеяно терпким и головокружительным ароматом безумия. Как прикажете назвать кучера, который, оставив господскую карету в каком-то переулке под присмотром незнакомого мальчишки, с заднего двора ломится в купеческий дом? А ведь другого способа увидеть Маврушку у Терентия не было — не оставлять же экипаж с гербами на видном месте! Когда оказалось, что Маврушку со вчерашнего вечера не видели, разумный человек поворотил бы оглобли и отправился к Гостиному двору дремать на козлах, пока их сиятельство не изволят появиться. Так то — разумный, а Терентий понесся с Романовки на Родниковую, спрашивать Дуняшку: не вернулась ли горничная к своей прежней хозяйке? На Родниковой он не смог остановить экипаж в подходящем месте, поставил впритык к какому-то забору и поспешил искать Дуняшку. Она, как всегда, шила у окошечка. Дуняшка, подумав, дала совет: искать пропажу на Мельничной, где раньше жили Дивовы, там у нее полно кумушек. Терентий, совсем ошалев, поскакал на Мельничную. Там он опять же пристроил карету в чьем-то дворе, дав пьяному деду пятак, чтобы посмотрел за лошадьми. Дед оказался немцем, но про пятак и лошадей понял.
С единственной попавшейся ему кумушкой Терентий толком поговорить не сумел. Это была жена немца булочника, которая чуть что — понимать по-русски напрочь отказывалась. В глубине души Терентий был убежден, что всякая крещеная душа, даже немецкая, изначально знает русский язык, не может не знать — вон ведь и все святые были русскими, и Матушка-Богородица, иначе отчего бы ее Марией звали? И такое сопротивление фрау Вагнер его даже рассердило. Решив, что Маврушка прячется у нее, оттуда и нежелание разговаривать, он тут же выдумал план: вернуться сюда, когда стемнеет, в окнах зажжется свет и можно будет высмотреть пропажу в доме булочника. Более того, он догадался, что означает это вранье: не иначе именно у булочницы Маврушка встречалась с Косолапым Жанно. Вот теперь можно будет ее изругать за блуд и навсегда отвадить от недоросля.
Надежда на благоприятный исход дела и на то, что у Маврушки, получившей нагоняй, проснется совесть, прямо-таки окрылила Терентия. А потом Косолапый Жанно, навеки разочаровавшись в зазнобе, окончательно отдастся во власть Терентия и позволит женить себя на смиренной невесте! О, какие надежды расцвели в кучерской душе… Ведь тогда в его собственности окажутся уже два человека, а детишки пойдут — это сколько же народу будет смотреть Терентию в рот, ожидая его мудрых распоряжений?!
Похвалив себя за сообразительность, он погнал коней обратно к Гостиному двору. Там выбранное им место оказалось занято, он опять слез с козел и, бросив экипаж, пошел ругаться с другими кучерами, издали показывая пальцем на княжеский герб, украшавший дверцы. Никого ни в чем не убедив, он вернулся, объехал Гостиный двор посолонь в поисках питейного заведения, обнаружил искомое, выпил чарочку и умудрился подъехать к нужному крыльцу как раз в минуту, когда княгиня и три сопровождавшие ее дамы появились из дверей. Следом вышел лакей Степан и побежал отворять дверцу экипажа.
Дернув ее на себя, он вытянулся в струнку у заднего колеса, заблаговременно протягивая княгине руку для опоры. Но она велела первой входить Екатерине Николаевне. Та шагнула на ступеньку, на вторую — и завизжала, шарахнувшись назад. Степан еле успел подхватить ее.
Княгиня знала, что ее дамы способны упасть в обморок при виде мышонка. Она устремилась к экипажу, желая увидеть, что там за непорядок.
И увидела…
Увидел и Степан, заглянув через ее плечо. Ахнул, перекрестился…
Норов у княгини был — хоть драгунский полк в бой веди. Поэтому она не завопила благим матом, а кратко приказала Степану:
— Беги во двор, Степка, в первой же лавке вели купцу послать парнишку в часть. Потом найди для нас двух извозчиков. Да живо! Нас отправишь в замок — сам оставайся тут, пока полиция будет разбираться. А ты…
Тут она перевела взгляд на Терентия и даже замолчала, потому что переполнявшая человека злость частенько вызывает такую внезапную немоту.
— Ты… до тебя, до пьянчужки, я еще доберусь! В деревню, навоз возить!..
Терентий браво сидел на козлах и не понимал, что происходит.
Понял он, когда княгиня с дамами уехала, а примчавшийся на зов квартальный надзиратель велел ему ехать в часть. Там только из княжеского экипажа вынесли тело. Тогда Терентий чуть не свалился наземь, узнав Маврушку. Ее опрятный чепчик куда-то подевался, длинные темные косы волочились по земле.
— Удавили рабу Божию, — сказал мрачный Степан. — Ну, Тереша, теперь — домой… Как же это ты зазевался?
— Вот те крест, не я это! — закричал Терентий. — Мало ли с кем она блудила! Она ж!..