Ученик Рун. Том 2
Шрифт:
— Ага, — подтвердил я, отправляя в рот полную ложку рагу.
После того, как учитель сказал, что я все сделал правильно, у меня аж отлегло. Проснулся и зверский аппетит, хотя пять минут назад я и кусочек в себя затолкнуть не мог.
— А как так получилось? Ты же сказал, что закрыл паренька диким щитом. И я не верю, что какой-то бандит с дубиной сумел его пробить с пары ударов, — с сомнением продолжил Осиор.
Витати, что сидела рядом, тоже внимательно уставилась на меня, ожидая ответа. Дикие руны были по ее части, и если я где-то налажал с комбинацией Ур-Инг, она должна была об этом знать.
По лицу дочери Келанда я видел, что если я на самом деле опростоволосился с заклинанием, которое мы тренировали с ней последние недели, она о мой горб не одну палку сломает,
— Когда второй нож достал и стал мне в горло целить я… испугался. Вспомнил Нипс, Грана и вот когда на коленях стоял, кровью печать Ис рисуя… Я не думая закрылся весь, целиком. А щит, что перед этим дворянином держал, из-за этого и упал.
За столом повисла тишина.
— У меня на родине есть воины, которые перед боем пьют отвар из бычьих семян и еще нескольких трав, — внезапно начала Витати. — Он придает сил, лишает страха и усталости, наполняет душу чистой яростью. Он позволяет сражаться без устали многие часы кряду. Мы называем таких смельчаков Ищущими Смерти.
— Почему? — спросил я.
— Потому что если воин лишен страха, — продолжила девушка, — если им движет только ярость и жажда крови врага, то такой боец, скорее всего, не доживет до заката. И каждый, кто делает хоть глоток отвара, знает, что сегодня умрет в бою.
Осиор внимательно слушал, не перебивая винефика, и по лицу наставника я видел, что он понимает, куда клонит девушка. В отличие от меня.
— Тогда зачем они его пьют?
— Бывает, силы не равны. Бывает, такие воины необходимы, чтобы прорвать строй противника и обратить его в бегство, — ответила девушка. — Одно я знаю точно, парень, если у воина нет страха смерти, то он обречен на гибель. Так что в том, что ты испугался ножа, нет ничего постыдного. Но мы с тобой еще поработаем, чтобы твой страх не привел к гибели товарищей, понял?
Я согласно кивнул, учитель же опять взялся за ложку и продолжил трапезу.
— Витати абсолютно права, Рей. Я слышал про Ищущих, безумные воины, творящие невероятное. Но выживают из них единицы. Так что страх смерти — это то, что позволяет человеку выжить. Все в порядке.
На этом обсуждение происшествия было исчерпано. Учитель сказал, что сам напишет объяснительную грамоту для Круга, чтобы ко мне не было лишних вопросов касательно применения боевой магии, после чего мне было велено выбросить это происшествие из головы и учиться дальше. Уже через две недели должны пройти экзамены на жетон мага — пока по малому рунному ряду. После этого я начну посещать уроки у госпожи Виолы, чтобы пройти отбор на полноценную учебу на пояс в конце лета, и уже с осени по плану я должен приступить к занятиям в шамоградской Башне Круга.
На следующее утро меня уже привычно подняла с постели Витати — я почти не сопротивлялся, ограничившись лишь одной попыткой отбиться от винефика — после чего мы приступили к стандартным упражнениям. Бег, прыжки, попытки увернуться от вездесущей палки… Клянусь рунами, Витати так резво управлялась в обычным черенком от метлы, что временами мне казалось, будто он меняет свою длину в зависимости от желаний девушки. Вот, у нее в руках просто палка, а уже через минуту, казалось, десятифутовый посох, от которого невозможно спрятаться или убежать. Но к своей гордости скажу, что от большей части ударов я или уклонялся, или принимал на щиты. Правил было только два: не ломать черенок и не использовать больше двух заклинаний кряду. То есть уйти в глухую магическую оборону мне не дозволялось. Так что приходилось постоянно прыгать, перекатываться, а временами и падать на брюхо, чтобы пропустить над головой свистящий кусок дерева.
Я уже ловил себя на мысли, что если бы Витати занялась мной еще в Нипсе, то наши потешные дуэли с учителем проходили бы совершенно иначе. Сейчас винефик развивала идею Осиора о том, что в магическом бою не обязательно пользоваться только магией, если у тебя есть две молодые и крепкие ноги. Вот только учитель предлагал просто отходить в сторону, винефик же заставляла меня извиваться, будто живую рыбину на раскаленной сковороде. Но именно эти упражнения и наша с Осиором игра в «поймай заклинание на щит» и позволила
После занятий и похвалы от Витати, от которой я буквально расплылся в самодовольной улыбке, мы отправились завтракать. За столом нас уже обычно ждал Осиор. Вообще, приемам пищи маг уделял огромное внимание и всегда старался занимать свое место во главе стола, будь то завтрак, обед или ужин. Если мы с винефиком задерживались на дворе, то Осиор завтракал без нас, но терпеливо ждал, когда мы придем есть с чашкой горячего чая и куском булки в руках. А я был только и рад послушать последние новости, которые сводились к тому, кого Ирман довел до белого каления на этот раз, или же просто поболтать со своим наставником об амулетах, рунах и сложностях печатей.
А потом — снова за учебу. На этот раз дикие и ударные щиты, поиск с помощью Инга и парирование заклинаний диким Нидом. Мы долго не могли решить, как мне тренировать эту свою способность, ведь руна Вун Витати буквально сметала все прочие заклинания, но учитель выдал нам целую горсть мелких амулетов. А кое-что по-быстрому за один вечер накрутил и я сам. Что удивительно, использованию артефактов винефик не противилась, ведь это были не печати — точно такие же амулеты изготавливали и истинные маги Келанда, так что тут у нас все шло ровно. В итоге за одно занятие наставница разряжала в меня почти три десятка хлопушек с рунами Ур, Фео и Тир, половина из которых сразу же приходила в негодность. От одной мысли, сколько стоит каждое мое занятие для учителя, у меня внутри все сжималось, но попытайся я только заикнуться Осиору о дороговизне — упаду в глазах наставника. Обучение он считал важнее любых денег.
Вот и сейчас винефик замкнула очередной амулет с магической стрелой, которую мне надо было отразить своим диким Нидом, да так, чтобы при этом не попортить стены и камень двора. Это было обязательным условием, чтобы Ирман не проел всем нам плешь. А времени на это давалось мне ровно до момента, пока Витати убирала разряженный амулет и доставала из кармана новый.
Еще до того, как стрела окончательно оформилась из боевого амулета, я поднял перед собой едва различимую для глаза преграду руны Нид, но по совету Витати постарался сделать щит чуть вогнутым внутрь и разместил его под углом, вверх. Так стрела должна была или попасть в ловушку заклинания и отразиться несколько раз от стенок щита, либо вовсе улететь горящей искрой далеко в небо где, потеряв силу, она безобидно растворится в воздухе. Вот, заклинание достигло щита, ударило по нему раз, второй и я понял, что придется гасить ее прямо тут, в щитах. Обратившись к магическому потоку, я стал закручивать щит Нид в Сферу — это требовало довольно много сил, ведь два разных щита отталкивались бы друг от друга — пока полностью не поймал замедляющееся с каждым ударом о преграду заклинание в магический мешок Нид. Еще несколько ударов сердца и, сжав щит до размеров яблока, я погасил стрелу окончательно.
— А вот это неплохо! Молодец! — похвалила меня винефик. — У тебя все лучше и лучше получается капкан. Давай-ка еще раз…
Закончить она не успела, ведь со стороны ворот послышался какой-то шум и ругань. По чуть визгливым интонациям я моментально определил в источнике звука Ирмана — так мог изъясняться только слуга учителя. Мы с Витати переглянулись. Развлечений тут было не много, а если Ирман зацепился с кем-то из лавочников, что принесли продукты для стола, то это всегда бесплатное представление. Правда если я наблюдал за этим со смесью стыда и брезгливости, не понимая, откуда в Ирмане столько желчи, то Витати наоборот, почти восхищалась, как она сама говорила, «слабоумной отвагой» мужчины. Она даже как-то рассказала, что Ирман напоминает ей одного зверька, что обитает в степях Келанда, Горхвинии и в предгорьях Великого Хребта. Мелкий все сжирающий на своем пути хищник, не брезгующий и падалью, размером с небольшую собаку, с белой спиной и черным брюхом, на коротких кривых лапах, он всегда безрассудно бросался на кого угодно — хоть на спустившихся по весне с гор медведей, не говоря о волках, лисицах или других зверях помельче.