Учитель истории
Шрифт:
Под окном дома на ярком солнышке Аркаша играет в песке с деревянным большим грузовичком, выкрашенным в зелёный цвет. Лопаткой нагружает в кузов песок. Везёт. И в этой же куче сгружает. Самосвалов для детей тогда ещё не выпускали. Их и у взрослых не было. Аркаша берёт машину и переворачивает. После чего едет снова на погрузку.
Рядом по улице белое кирпичное здание. Прямо с угла по ступенькам вход в магазин. Стеклянная дверь. Что внутри? Как выглядит? Этого в памяти нет. Заходят с сестрой, разглядывают, что выставлено на витрине. Сестра покупает конфеты-подушечки и печенье развесное.
Комната. Посредине
На кухне. Стол у окна. По одну сторону стола сидит дедушка на сундуке. По другую на высоком детском кресле Аркаша. До пола он ещё не скоро будет доставать, даже сидя на стуле. Сбоку стола на стульях мама и сестра. Обедают вчетвером. Значит это уже после смерти бабушки, Аркаше три года.
Лето. Крутой берег то ли пруда, то ли речки. Во всяком случае, течение незаметно. Ширина метров двадцать. Громадная ива с толстым наклоненным в сторону водоёма стволом касается ветвями воды. Красивое дерево, красивое место. Вдоль берега из воды сплошной зелёной массой выстроился тростник. Возле дерева небольшая заводь. Деревянный мосток из нескольких нешироких досок опирается на два столбика, вбитые в илистое дно. С двух сторон к столбикам цепями привязаны две большие лодки-плоскодонки. На цепях висят замки. Аркаша с сестрой пришли в это прекрасное место вдвоём. Походили по берегу. Взобрались на ствол дерева над самой водой осторожно, чтобы не упасть в воду. Залезли в одну из лодок. Перешагнули через два поперечных сиденья, прошли на самую корму, сели рядышком. Сестра взяла весло и стала отталкиваться им, чтобы лодка переместилась по другую сторону мостка до самого берега. Потом совершили плавание в обратном направлении. Аркаша помогал сестре отталкиваться веслом. Слишком короткое расстояние для плавания. После нескольких путешествий туда и обратно пошли посмотреть замки. Вдруг удастся отцепить лодки. Но лодки надежно удерживались замками. А так хотелось бы поплавать на водном просторе. Ничего не поделаешь. Сожаление, что ни одну из лодок не удалось отцепить, не уменьшило полученное удовольствие от прогулки к водоему, от увиденной красоты, от катанья в лодке.
Кинотеатр. В зал вошли вдвоём с мамой, когда фильм начался. Опоздали. Весь фильм не запомнился. Врезался эпизод с медвежатами, лезли по корявой сосне, чтобы снять сундук, подвешенный на цепях. Когда подрос, всё хотелось узнать, какой фильм смотрел в раннем детстве. И увидел. Это оказался фильм «Василиса Прекрасная». Аркаша сразу узнал эпизод с медвежатами. Он был уже большой, учился во втором классе. Фильм вышел на экраны в мае 1940 года. Аркаша мог смотреть его летом сорокового. Выходит, ему было немногим более трёх лет.
На кухне Аркаша на коленках стоит на стуле, облокотившись на стол. Смотрит в окно. На улице проливной дождь. Непрерывные струи поливают землю, ударяют в стёкла и стекают вниз. Единственный дождь, который запомнился Аркаше, когда жил в Мичуринске. Может потому, что проливной? Или в других случаях находился дома и за детскими играми не видел дождя. Все остальные воспоминания запечатлелись яркими цветами солнечного лета. Лета. Не помнит себя Аркаша в Мичуринске зимой. Как
Сохранился в памяти отъезд из города детства — Мичуринска. Полутёмный дом. Узлы. Сундук. Свет маленькой красивой фарфоровой лампы без стекла. Дедушка приспособил фитиль из кручёных нитей. На улице темно. Переезд происходил зимой. На телегу складывали вещи. Как добирались до вокзала, ехали поездом, Аркаша не запомнил, проспал всю дорогу. В памяти сохранилось, как в ночной темноте подъезжали к деревне на двух санях-розвальнях, запряженных бодрыми лошадками.
Год спустя, после переезда в деревню, ходили с сестрой к маме в совхоз, находящийся в нескольких километрах от Никольского, мама там работала в швейной мастерской. Проходили по аллее, где на фоне зелёной стены, образованной высокими посадками, на постаментах в человеческий рост стояли два скульптурных изображения-бюста. Сестра объясняла: «Это Ленин и Сталин».
— Это памятники?
— Нет. Памятник Ленину, потому что он умер. После Ленина страной управляет Сталин. Он жив. Живым людям ставят не памятники, а монументы.
— Это монумент Сталину?
Всякий раз, проходя это место, Аркаша про себя повторяет: «Это памятник Ленину. Это монумент Сталину».
Эти два изображения вождей навсегда войдут в детскую память. Потом будут портреты вождей в «Букваре», других учебниках и книжках. Но эти два бюста всякий раз возникают перед глазами, когда память возвращает Аркадия в детство.
В раннем детстве, затем в первом классе, после того как выучили наизусть стихотворения о Ленине и Сталине, имена вождей произносились трепетно, с почитанием. Хотя, что о них знал? Только то, что вожди. Но взрослые называли всегда эти имена почтительно, с большим поклонением. Разговаривая о положении на фронте, переживая поражения и отступление, желая победы Красной Армии, неизменно называли имя Сталина. На Сталина возлагали все надежды.
Любопытный эпизод врезался в память Аркаши. Сорок пятый год. Конец зимы. Все с нетерпением ждут окончания войны. Однажды поздно вечером тётя Зина пришла домой. После того, как проводила мужа на фронт, жили вместе, одной семьёй. На улице темно. Комната освещена лампой, занавески плотно закрывают окна. Светомаскировка не отменена, хотя ни один немецкий самолёт в степные просторы с маленькими деревушками не полетит. Тётя зажигает коптилку, гасит лампу, ставит коптилку на пол посредине комнаты, всех приглашает ближе к себе, Аркаше с сестрой тоже разрешается услышать, что она скажет. Все приседают к полу вокруг коптилки и тётя Зина шёпотом под большим секретом говорит: «По радиоприёмнику слышали, что сказал Гитлер о Сталине». Что сказал Гитлер о Сталине, Аркаша не запомнил. Но что-то, видимо, нехорошее. Такое нехорошее, что вслух это лучше не повторять. И Аркаша понимает, что притаились и говорят шёпотом не потому, что боятся, вдруг, кто посторонний услышит. Не потому что это опасно, за это могут наказать. Об этом никто не думает. Просто все понимают, даже дети, что о нашем вожде, великом Сталине нельзя вслух говорить плохо, плохо и в том случае, когда это говорит наш самый главный враг, враг Сталина и всего советского народа ненавистный Гитлер. Стыдно, непристойно вслух повторять враждебные высказывания о вожде. Вот почему говорили шёпотом.
Конец ознакомительного фрагмента.