Учиться, влюбиться... убиться?
Шрифт:
— Не вижу ничего странного. Лет через двести-триста рожу ребенка или двух, и отдам их в Магиче-ский Универ. Пусть директор мучается с моим потомством. Но не раньше.
— А чем ты собираешься заниматься эти триста лет?
— Не знаю. Буду путешествовать, колдовать… Вот кстати о путешествии! Надо что-то делать с тобой, а то все погибнем.
— В смысле?
— И без смысла. Тёрн, в тебе элвара только слепой не распознает! А, распознав, бросится отрывать те-бе голову. Мы будем тебя защищать, и в итоге получим три трупа. Трактирщика — и того гипнотизиро-вать
— И как ты собираешься решить эту проблему?
Я насмешливо улыбнулась.
— Купим тебе плащ с капюшоном, и будем врать всем, что ты чудовищно обезображен. Сил на гипноз у нас с Каном хватит. А если придется заезжать в деревни, перевяжем тебя бинтами и будем всем гово-рить, что ты тяжело ранен в голову и рана до сих пор не зажила. Только тебе придется следить за собой и не улыбаться.
— Я уж испугался, что ты мне предложишь вырвать клыки, — улыбнулся элвар. — И обрезать уши.
— Я не такая садистка.
— Ага, знаю я, какие вы не садисты. Шарить по карманам у трупов!
Элвар прошелся по самому больному месту. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не обрезать 'Тебя же, скотину, спасали!' и вежливо ответить:
— Мы же с факультета самоубийц. А это весьма своеобразное воспитание.
— то есть?
— практичность и еще раз практичность. А трупы лично я увидела на первом же курсе.
Есть тут такое… ученики обязательно изучают анатомию. И проходят практику на трупах. Нас учат шить, оказывать первую помощь при тяжелых ранениях — и для этого некроманты специально подни-мают несколько трупов. Если ученик не оказывает помощь правильно — труп начинает изображать су-дороги и конвульсии. И весьма талантливо.
В первый раз меня едва не стошнило.
На пятый раз — я уже держалась нормально.
К концу года — лопала в морге бутерброды с колбасой. И плевать на все, что там на столах разложе-но. Некроманты вообще там большую часть времени проводят — но с голоду же не умирают!
— Тяжело у вас учиться.
— Не жалуемся. Кан, сходи, попроси мне молока, если есть, пожалуйста.
Кан послушно пошел выполнять мою просьбу, а я воспользовалась его отсутствием, чтобы задать давно интересующий меня вопрос:
— Кстати, Тёрн, а зачем тебе клыки? Вы же не пьете кровь?
Видно было, что элвару не хочется отвечать на этот вопрос.
— Я не настаиваю на ответе. Не желаешь — не говори.
— Пообещай мне хранить мои слова в тайне. — Он оглянулся на Кана, словно боясь, что его услы-шат.
— Клянусь, — честно сказала я. Кан о чем-то говорил с хозяином.
— Иногда мы все-таки пьем кровь. Это не обязательное условие нашего существования, как у вампи-ров, но это вложено в нас нашими создателями. Если элвар смертельно ранен, у него все равно остается один шанс. Если его тело не сожгли, сразу после захода солнца оно перевоплощается в летучую мышь. Во вторую форму вампира. И эта мышь должна до утра найти человека, опять стать элваром и напиться человеческой крови. Это восстановит
— Прости, — покаянно сказала я. — Если бы я знала, я никогда бы не спросила.
— Но ты будешь молчать. — Тёрн не спрашивал, а утверждал.
— Буду.
— Твое молоко, Ёлка, — Кан поставил передо мной кружку. Я залпом выпила ее и кивнула.
— Ребята, вы как, наелись? Тогда давайте закупим у трактирщика все, что нам нужно, и свалим отсю-да. У нас еще очень долгая дорога. И Директор просил пошуметь.
Что можно сказать о дороге?
Ну если вы катитесь по ней на своем 'порше' или там 'БМВ' — тогда вы опишете все ямы на ней. И родословную строителей.
А если на лошади?
Тогда вы подробно опишете всю родословную лошади.
Ездить верхом я умела. Но лошади — живые существа.
Они потеют. Воняют. За ними надо ухаживать. Их нужно кормить. И простая травка для этого не подходит. В рацион надо добавлять овес. Их надо поить — не слишком холодной водой и не сразу после остановки. Их надо чистить.
Короче, с этой скотиной целая история с географией. Хорошо, когда ты можешь просто вернуть ее в конюшню под присмотр конюхов. А когда у нее критические дни и она невесть с чего вздряпывается, простите, в три часа ночи?
Или наваливает кучу, в которую ты вступаешь, решив отойти ночью от стоянки по важному жиз-ненному вопросу?
Вступила правда, не я, а Кан, но хорошего настроения ему это не прибавило.
Крайними оказались мы.
Я и Тёрн.
Я — за неудачно привязанную скотину. Тёрн — а элвары вообще вечно во всем виноваты. Мы это тер-петь не стали и высказали приятелю много хорошего.
Кан надулся — и полдня мы ехали в гордом молчании.
Пока не увидели отряд, ехавший нам навстречу.
А от компаний вооруженных людей ждать ничего хорошего не приходилось.
С одной стороны — у нас элвар в компании.
С другой — мы же с факультета самоубийц? И резерв у меня полон! Если что — так шандарахну что только уши на солнышко улетят!
Так что мы решили не избегать встречи. Но…
— Кан, наложишь иллюзию?
— А чего я?
— Мне самой попробовать?!
Кан скривился, но мою просьбу выполнил. Теперь в седле вместо красавца элвара сидел обычный парень лет двадцати. С простецкой курносой физиономией, лопоухими ушами и россыпью веснушек. Еще и блондин к тому же.
Я фыркнула.
— Сначала сама научись, — обиделся друг.
— ага, когда рак на горе грянет, — фыркнула я.
Иллюзии мне не давались. То ли воображения не хватало, то ли оно не к тому месту было подключе-но, но — факт. Мои иллюзии были просто неправдоподобны. Тот же блондин, созданный Каном, мог у меня получиться с синими волосами. Или зеленым носом. Или щупальцами. На выбор. Если я мас-кировала крысу под пенек — пенек получался… мягко говоря авангардным. Раз в десять больше крысы, ярко-синий и с лампочками. И держалось все это очень и очень недолго. Увы…