Удачи, мисс Роббинс!
Шрифт:
Когда в жизни Лейлы появился Джейк Коннорс, все изменилось. Девушка была уверена, ему-то уж точно не нужны деньги ее отца. Вот только нужна ли ему она сама? Едва в душе Лейлы улеглась боль и обида на Джейка, она задалась вопросом: что же заставило его дать ей от ворот поворот? Лейла начала представлять себе, как излечит его больную душу, вырвет его из цепких когтей отчаяния и подарит ему любовь и новую веру. И симпатичного розовощекого ребеночка, добавляла про себя Лейла и злилась на свою глупость. Вечерами, запершись в своей комнате, девушка плакала и пыталась придумать, что делать дальше. Она боялась признаться в своей беременности отцу
Только ленивый не смеялся над Джейком Коннорсом. Здоровый молодой мужчина, а все свое время проводит с лошадьми и овцами! Когда Джейк услышал о возвращении Лейлы, известие оставило его равнодушным. Он только подумал: это довольно странно, что она вернулась перед выпускными экзаменами.
Вскоре по Валлаби поползли слухи, что Лейла очень изменилась, стала тихой и замкнутой. Не иначе как в городе с ней что-то произошло. Но Джейка это не интересовало. Недавно на бескрайних просторах ранчо пропали пятнадцать овец-мериносов, и теперь он был занят их поисками и не мог думать ни о чем другом.
Большую часть дня Лейла пропадала на конюшне. Но если раньше она много ездила верхом, то теперь в основном ухаживала за животными или просто выгуливала своих любимцев. Узнав, что девушка вторглась на его территорию, Джейк приноровился находить себе работу подальше от конюшни и обедать на природе. Впрочем, Лейла больше не искала с ним встреч. Так ему казалось. Наоборот, они как будто договорились не сталкиваться и старательно обходили места, где могли бы нечаянно встретиться.
Лейла обманывала себя тем, что случайная встреча с Джейком не сможет ее смутить. Пусть он прячется, если считает нужным, а ей скрываться не от кого. Джейк, в свою очередь, уважал право девушки на одиночество и откладывал работу в конюшне до наступления сумерек, когда она уходила домой.
Поздним вечером, когда рабочие ушли ужинать, Джейк направился к хозяйственным постройкам. Тишину нарушал только стрекот цикад. Подходя к конюшне, он услышал странный сдавленный звук. Джейк вошел в ворота, споткнулся обо что-то и чуть не упал. Приглядевшись, он увидел Лейлу, стоящую у дальней стены. Девушка обеими руками обнимала за шею свою любимую лошадь и плакала, уткнувшись лицом ей в холку. Рядом на полу валялась скребница.
— Лейла, — еле слышно окликнул девушку Джейк. Он не стал подходить ближе, но решил ее предупредить: — Другие тоже могут услышать, как ты плачешь.
С трудом сдерживая рыдания, Лейла затихла. Она приподняла голову и, не глядя на Джейка, произнесла, тщательно отделяя слова друг от друга:
— Спасибо за заботу.
— Я подумал, тебе было бы неприятно, если бы кто-то увидел твои слезы, — Джейк почувствовал себя уязвленным. — Что ты делаешь здесь в такое позднее время? Хочешь поговорить?
— Нет, благодарю вас, мистер Коннорс. Можете идти отдыхать.
— Если тебе плохо, я мог бы позвать кого-нибудь из твоих родных, отца, например.
— Нет! — неожиданно выкрикнула Лейла. Джейку показалось, что она побледнела.
— Может быть, Эндрю или Гленна?
— Я же сказала, спасибо, не надо, — сквозь зубы произнесла девушка. Она смахнула слезы и убрала с лица прилипшие пряди волос. — Все в порядке. Я устала, вот и расплакалась. С кем не
— Будь на твоем месте кто-то другой, я бы, пожалуй, поверил, — Джейк замолчал, выжидая, что она скажет в ответ.
Лейла села на кучу соломы, лежащую перед мордой лошади. Кобыла удивленно фыркнула. Теперь лица девушки не было видно, Джейк слышал только ее голос:
— Ты разговариваешь не так, как другие работники ранчо. Очевидно, ты образованный человек. Давно ты кочуешь по фермам?
— Достаточно давно.
— Как всегда, лаконичен. Прямо сфинкс! — ехидно усмехнулась Лейла. В ее голосе больше не было слышно дрожи.
— Тут не о чем рассказывать.
— Ты ни с кем не общаешься, потому что тебе не о чем рассказывать? Ни друзей, ни родных? Редкий случай! Я не понимаю, от кого тогда ты прячешься?
— К чему все эти вопросы? Я могу выслушать, почему ты плачешь, но могу и оставить тебя рыдать в одиночестве. Отвечать на твои расспросы о моем прошлом я не собираюсь, — раздраженно произнес Джейк.
— Я беременна, — прошептала Лейла.
Джейк долго молчал, затем тихо произнес:
— От меня… Правильно я понимаю?
Он приблизился к девушке. Она подняла на него блестящие от слез глаза и процедила:
— Нет. Ты сказал мне, чтобы я проваливала, и я побежала искать другого мужчину, который срочно сделает мне ребенка.
Джейк присел на корточки рядом с ней и долго всматривался в ее лицо, затем произнес:
— Ты это хотела мне сказать… тогда, три месяца назад?
Лейла молчала. Она больше не плакала. Джейк теперь не видел глаз девушки, но чувствовал, она смотрит на него недобро. Он понимал: скорей всего Лейла растеряна или боится. Когда они разговаривали в прошлый раз, она была смелее. Через четыре месяца на свет появится маленькое существо — его сын или дочь, подумал Джейк. Он тут же вспомнил, что доктор, у которого во время беременности наблюдалась Дженни, все время повторял: молодая мать ни в коем случае не должна расстраиваться и волноваться.
— Мне жаль. Мне действительно очень жаль.
— А мне тебя нисколько. И я не нуждаюсь в твоей жалости. Этот ребенок только мой, ты не имеешь на него никаких прав.
— В тебе говорит обида, — задумчиво произнес Джейк, а потом неожиданно громко добавил: — Ребенок мой.
— Да? Какой из тебя отец? Ты что с собой-то делать не знаешь, а тут еще ребенок! И со мной ты обращаешься, как с назойливой мухой. Мне кажется, я ничем не заслужила твоего презрения.
— Я был не прав, но и ты тоже.
Они долго сидели молча, никто не решался нарушить тишину.
— Ты поэтому вернулась домой так рано? — вкрадчиво спросил Джейк.
— Я очень сильно устала, — жалобно пробормотала Лейла. — Наверно, я не смогу окончить университет в этом году. И в следующем тоже. Когда родится ребенок, будет еще тяжелее, а я не хочу никого просить о помощи.
— Меня ты можешь просить о чем угодно. Можно будет нанять малышу няню, тогда ты сможешь вернуться в институт.
— Я не хочу, чтобы мой отец оплачивал няню моего незаконнорожденного сына, — в голосе Лейлы прозвучал гнев. — Я с восемнадцати лет училась обходиться без посторонней помощи. Чего стоит моя самостоятельность, если, столкнувшись с первой же трудностью, я побегу клянчить деньги у папы? Я перестану себя уважать. — Девушка нервно дрожала. — Мне двадцать шесть лет, и я мать-одиночка без денег и диплома о высшем образовании, — подвела она итог.