Удар молнии
Шрифт:
Несмотря на громоздкость, бинт вполне позволял ей работать. Большинство ее партнеров были в отпуске, так что никто ничего не заметил. Она почти не выходила из кабинета и надела поверх бинта одну из рубашек Брока. Он принес ей ленч в кабинет и в конце дня отвез в свою квартиру.
В четверг, через неделю после операции, врач снял повязку и швы, так что в Истхэмптон Алекс вернулась уже без них. Когда Аннабел, завизжав от радости, бросилась ее обнимать, Алекс немного поморщилась.
— Тебе больно, мама? — взволнованно и испуганно спросила она. Аннабел ничего не забыла, и Алекс не хотелось, чтобы ее дочь опять за нее боялась.
— Нет, все в порядке.
— Ты опять заболела? — глядя
Алекс прижала ее к себе и почувствовала, что она вся дрожит.
— Нет, милая, я здорова, — ласково ответила она, держа ее в своих объятиях. Впрочем, она почувствовала, что должна объяснить ей, что произошло. Это было просто: десять месяцев назад, сказала она, когда она поранила свою грудь, врачам пришлось отрезать от нее кусок, а теперь его вернули на место. Когда вечером позвонил папа, Аннабел не преминула сообщить ему, что мама нашла свою грудь и поставила ее туда, где она была. Девочка была очень рада этому обстоятельству, но Сэм удивился — он решил, что Аннабел увидела протез Алекс. Ему не пришло в голову, что его жена сделала пластическую операцию, а поговорить с Алекс он не решился, потому что рядом стояла Дафна.
В это время они были на яхте, где к ним присоединились друзья Дафны. Эта космополитическая компания проводила время в весьма изысканных удовольствиях, заглядывая в гости к обитателям других яхт и на виллы Ривьеры. Через несколько дней они должны были поехать на Сардинию.
Брок каждый день напоминал Алекс о том, что она должна поговорить с Сэмом, как только он вернется из Европы. Он очень хотел ускорить их развод.
— Я знаю, я знаю, — говорила она, сопровождая свои слова ласковыми поцелуями. — Успокойся. Как только он приедет домой, я ему позвоню.
Если они подадут заявление осенью, свадьба может состояться весной. Именно этого он и хотел. Иногда его юношеский пыл заставлял Алекс чувствовать себя старухой, но чаще всего ей нравилось его общество. Обычно она не замечала разницу в возрасте; впрочем, иногда ей казалось, что Брок недостаточно зрелый человек, но она старалась не обращать на это внимания. Их опыт и представления о жизни совпадали далеко не во всем.
Для каждого из них лето пролетело слишком быстро. Дафне очень не хотелось возвращаться в Америку, и она сделала это только из любви к Сэму. Она призналась ему, что очень соскучилась по Лондону. Жизнь в Штатах была не для нее, но она надеялась на то, что новая квартира несколько развеет ее тоску. Сэм пообещал ей, что они будут много путешествовать и проводить как можно больше времени за границей. С его деловыми обязательствами в Нью-Йорке это было не слишком легко, но теперь у его фирмы появилось много клиентов за рубежом, и он готов был на все, чтобы его подруга была счастлива. Он был так поглощен своей любовью к ней, что в последние несколько месяцев совсем забросил бизнес. Дафна оказалась очень требовательной девушкой, которая привыкла всегда получать то, что ей хочется.
Когда Сэм наконец вернулся домой, Алекс и Брок с сожалением вспоминали об ушедшем лете. Они жили в Истхэмптоне до начала сентября. В первые же выходные после своего приезда Сэм взял Аннабел в Бриджхэмптон. Он жил там с друзьями, и после шести с половиной недель разлуки Дафна позволила ему привезти дочку.
— Как ты думаешь, на этот раз все будет удачнее? — озабоченно спросила Алекс у Брока.
До этого момента встречи Дафны и Аннабел не доставляли никакого удовольствия обеим. Но когда Сэм ранним воскресным утром привез ее обратно в Истхэмптон, Алекс , стало ясно, что что-то произошло. Он был молчалив и приехал в одиночестве, и хотя Брок настаивал на том, чтобы Алекс поговорила с мужем как можно раньше, она так и
— Что случилось? — спросила она у Аннабел, как только машина скрылась за поворотом.
— Я не знаю. Папе очень много звонили. Он все время разговаривал по телефону и кричал в трубку. А сегодня он сказал, что ему надо уезжать, собрал мою сумку и привез сюда. Дафна тоже все время кричала. Она сказала, что, если он будет плохо с ней разговаривать, она вернется в Англию.
Хорошо бы она уехала. Мне кажется, что она очень высокомерная и глупая.
Было очевидно, что случилось нечто из ряда вон выходящее, но из рассказа Аннабел трудно было что-либо понять.
Только на следующее утро, когда они с Броком ехали в город на электричке, Алекс случайно взглянула на первую полосу газеты и остолбенела. В газете были напечатаны фотографии Сэма, Ларри и Тома. Большое жюри [3] обвинило их в мошеннических инвестициях и прочих весьма серьезных грехах, в том числе растратах.
— Бог ты мой, — только и могла сказать Алекс, протягивая газету Броку. Это было невероятно. Сэм всегда отличался исключительной честностью.
— Ого! — присвистнул Брок. Обвинения были очень серьезными. Авторы статьи упоминали и Саймона, хотя он не был обвинен. Именно троих основателей фирмы подозревали по меньшей мере в десятке различных мошенничеств и хищений. — Плохи у него дела, так что нет ничего удивительного, что вчера он был таким угрюмым.
3
Большое жюри — присяжные, решающие вопрос о предании суду.
Брок взглянул на совершенно окаменевшую Алекс. Что сделал со своей жизнью ее муж за последние несколько месяцев? Какую глупую ошибку он допустил? Если его признают виновным, он может провести в тюрьме двадцать — тридцать лет. Что, черт возьми, произошло?
— Я позвоню ему из офиса, — задумчиво произнесла Алекс.
Она не могла поверить в то, что только что прочла.
Когда она пришла на работу, оказалось, что он уже звонил целых два раза. Алекс закрыла дверь кабинета и набрала его рабочий номер. Сэм снял трубку немедленно.
— Спасибо, что позвонила, — нервным голосом сказал он.
— Что происходит? — Алекс все еще не могла поверить в случившееся. Она-то считала, что прекрасно его знает.
— Я сам еще не знаю. Вернее, знаю, но не все. И не уверен в том, что мне будут когда-либо известны все подробности. Но мне хватит того, что есть, Алекс. Я на крючке. Мне нужна помощь. Мне нужен адвокат.
У него был очень хороший юрист, но он не был криминальным адвокатом.
— Я не занимаюсь уголовными делами, Сэм, — мягко ответила Алекс. Ей было жаль своего непутевого мужа, который настолько утратил контроль над своей жизнью и так сбился с пути, что даже не ведал, что творит. Она спрашивала себя, имеет ли ко всему этому отношение его девушка. Но то, что здесь не обошлось без Саймона, было очевидно, хотя ему даже не было предъявлено обвинение.
— Но ты же можешь хотя бы посоветовать мне, что делать.
Можно с тобой поговорить? Можно я приду к тебе, Алекс?
Пожалуйста!
Он умолял ее о помощи, и после семнадцати лет брака Алекс чувствовала себя обязанной хотя бы выслушать его. И кроме того, она все еще любила его вопреки всему, что между ними произошло.
— Я подумаю, что я смогу сделать. Но я в любом случае направлю тебя к криминальному адвокату. Я не настолько глупа, чтобы хотя бы не попытаться тебе помочь. Но для этого я должна знать, что произошло. Когда ты сможешь прийти?