Удар шаровой молнии
Шрифт:
– Ошибаешься! Ох, как ты ошибаешься, дорогой! Такие люди входят во вкус, и «враждебный мир» использует их на полную катушку!
«Вихри враждебные веют над нами, – запел он, – темные силы нас злобно гнетут. В бой роковой мы вступили с врагами, нас еще судьбы безвестные ждут…»
Подъезжая к гостинице «Прибалтийская», Майринг поинтересовался:
– Ты теперь хочешь работать на Гедиминаса?
– Не знаю. Послушаю, что он мне предложит. Он тебе предложит руку и сердце.
– Думаешь?
– У него серьезные намеренья. Так утверждала
– Вряд ли.
– Ты не веришь в свои женские чары?
– Просто я хорошо знаю этих людей. Вся его любовь – маскировка. Не может же он открыто сказать коллегам по бизнесу: «Мне нужна эта отчаянная девка, чтобы вести тайную войну против вас. Она справлялась и не с такими лохами, как вы!»
– Может, ты и права, – грустно произнес Марк. – И опять все вернется на круги своя? Убийство – деньги – убийство?
Она курила и молчала. Они уже приехали, но выходить из машины не торопились.
– Марик, я была с тобой откровенна, как ни с кем другим, но это не значит, что ты должен учить меня уму-разуму.
– Извини… Но эта девочка… Твоя сестра…
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Да, я подвергаю ее опасности. И любому дураку понятно, что маленькая девочка – это ахиллесова пята. И кто-нибудь обязательно попробует этим воспользоваться. Но ничего другого я пока не придумала. Поверь, Марик, мне все надоело. Я вымоталась за эти годы и чувствую себя дряхлой старухой. Моя мечта – не поверишь – уйти в монастырь. «Элоиза, ты – ведьма, как и сестры твои францисканские!» Видишь, я запомнила твои стихи.
Да, это действительно про меня написано. Что ж, принимай меня такой, какая я есть. Только, ради бога, не лезь в петлю!
Она вышла из машины и резко захлопнула дверь.
Портье за небольшое вознаграждение удостоверил, что действительно некий литовский гость проживает в гостинице «Прибалтийская». За новое вознаграждение он даже сообщил, что в данный момент интересующий даму субъект отсутствует. И уже без вознаграждения нацарапал на клочке бумаги телефонный номер субъекта, а также согласился передать для него записку.
С Гедиминасом пришлось говорить по-литовски, а она давно не упражнялась в языке и некоторые слова подзабыла. Их выручил немецкий. Господин из Литвы знал его лучше, чем русский.
Они сидели в летнем кафе, напротив Гостиного Двора; литовско-немецкую речь заглушал симпатичный оркестрик, в репертуаре которого были сплошные вальсы, и кое-кто даже танцевал. За соседним столиком расположились охранники Гедиминаса. Они вальяжно потягивали пиво и глазели по сторонам, высматривая злоумышленников.
– Неужели вы и есть «шаровая молния»? – Он смотрел на нее с обожанием.
– Много слышал о вас еще до нашей встречи в «Амбассадоре». И очень жалел, что вы работаете на этого проходимца, а не на меня. Вам очень идет быть блондинкой, хотя я знаю, что вы брюнетка, и не литовка, и даже не Инга. Я не люблю, когда меня пичкают всякими небылицами о суперменах и суперфрау, но вас я увидел в деле. И это было настоящее чудо. Я сразу сказал
– Вы – поэт, а я простая девушка, с шестью классами образования…
– …которая свободно изъясняется на двадцати шести языках.
– Вы неплохо поработали над моим досье, – оценила она, – но я не слишком падка на лесть и предлагаю перейти к делу.
– А мы уже к нему перешли. – Гедиминас загадочно улыбнулся. – Разве вы не поняли, что я делаю вам предложение? Я хочу, чтобы вы стали моей женой.
Аида оказалась застигнутой врасплох, хотя Марк и предупреждал о намерениях литовского господина.
Она пристально всмотрелась в лицо Гедиминаса, по которому раньше едва скользила взглядом. Ничем не выдающаяся внешность. Блондин, густые брови, светлые глаза, прямой нос, губы чуть-чуть толстоваты. Она не любит такие губы.
Впрочем, все эти детали ни о чем не говорят. Что там внутри у этих господ, она примерно представляет.
Пауза несколько затянулась. Его глаза смотрели на нее с обожанием, а губы улыбались.
– Вы хотите немедленного ответа?
– Я мог бы подождать. Я – парень молодой, мне нет еще сорока. Спешить некуда, в отличие от вас.
– Что вы имеете в виду?
– Что имею в виду? – Он вдохнул полной грудью воздух и неожиданно произнес:
– Ах, какой чудный вечер! Ветерок с Балтики расслабляет мышцы! У вас, Инга, такой красивый, такой большой город, но вам некуда пойти. За дальним столиком, который ближе всех к оркестру, сидят люди Борзого. Наш уральский друг привез нынче в Питер целую банду. Его парни томятся в подъезде вашего дома. И ваш новый адрес им тоже сегодня стал известен. Борзой заявляет на вас свои права. Так они договорились с Донатасом. Чем я могу помочь в создавшейся ситуации? Во-первых, провести с вами ночь в моем гостиничном номере. Во-вторых, пойти завтра с утра в ЗАГС. Мои люди договорятся, и оформление документов пройдет без лишней волокиты. Фамилию вы можете не менять. Если захотите, можем даже обвенчаться. Здесь или у меня, в Каунасе. На жену Гедиминаса никто не посмеет поднять руку. Соглашайтесь, Инга. У вас нет другого выхода. Брак по расчету – не великое горе, особенно, когда предъявлен такой счет. Это избавило бы вас от многих проблем.
Аида оглянулась. За столиком, на который указал Гедиминас, сидели двое парней в «косухах». У них не было в руках табличек «Мы – шестерки Борзого», и оригинальное предложение литовского господина могло оказаться блефом. Почему-то все – и Мадьяр, и Нечаев, и вот теперь Гедиминас в отношении ее выбрали тактику запугивания.
Борзой, конечно, здорово подходит на роль пугала, но ведь и она – стреляная ворона.
– Предположим, я согласилась, – начала она разыгрывать привычную для себя партию, но неожиданно засмеялась. – Надо отдать должное вашей смелости. Не боитесь жениться на лесбиянке? – О! Наоборот, я нахожу это пикантным!