Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала
Шрифт:
Демократия победила, но среди победителей не оказалось Горбачева. Остались невостребованными и модные платья Раисы Максимовны от столичного кутюрье, в которых доктор философии щеголяла на политических смотринах во время выездов Горбачева на областные партийно-хозяйственные активы.
Со временем костюмы от этой политической массовки на себя примерили «спасители России» с сомнительной репутацией, а реквизит от кремлевского спектакля растащили по бывшим советским республикам.
Валентин Иванович Варенников так воссоздает картину встречи с Горбачевым в Форосе: «…Беседа с нашей стороны проходила корректно. Михаил Сергеевич же допускал непарламентские
Мною первоначально было принято решение – отсидеться и отмолчаться, тем более что никто никаких конкретных задач по этой встрече не ставил. Но беседа сложилась так, что я вынужден был подать реплику, а затем и предоставить президенту широкую информацию о высказываниях офицерского состава. Офицеры, в частности, спрашивали, почему проект Союзного договора не отражает результаты референдума, а также требования Съезда народных депутатов СССР о сохранении Союза? Почему сепаратистским, экстремистским силам позволено действовать так, как они считают нужным? Почему военнослужащие во всем ущемлены? Почему у нас не выполняется Конституция СССР, хотя президент на ней присягал перед всем советским народом?
Горбачеву ничего не оставалось, как сказать: «Я все это уже слышал…»
Горбачева допрашивали 14 сентября, а Раису Максимовну 8 октября 1991 года, так что было время подготовиться.
Слово Раисе Максимовне: «Под арестом нас держали 73 часа. Первое потрясение, когда Михаил Сергеевич зашел и объявил, что мы изолированы, что это арест. Михаил Сергеевич заметил, что он ни на какие авантюры не пойдет. «Мы с тобой», – сказала семья.
Очень трудно было понять, что в это время творилось и на море. Увеличили число сторожевиков и боевых кораблей. По-видимому, нам демонстрировали, что мы арестованы, что вокруг нас полная изоляция и нас в любой момент могут вывезти. Военные корабли – несколько десантных кораблей на воздушных подушках, как рассказал Толя, – шли прямо на нашу дачу. Не дошли совсем немного».
Следствие допросило сотни свидетелей, и никто не подтвердил, что менялось число «сторожевиков» на охране акватории вокруг дачи президента. Катера на воздушной подушке из Феодосии переходили на базу в Донузлав и ближе 14–15 километров к берегу не подходили.
Следователь Леонид Георгиевич Прошкин весьма вежливо поставил вопрос Раисе Максимовне: «Кого-либо из охраны, из обслуги вы просили о помощи, о содействии в организации связи с внешним миром? И был ли отказ с чьей-либо стороны либо препятствие в этом? Или настолько все было поставлено, что было невозможно кого-либо просить?»
Ответ Раисы Максимовны: «Мы вынуждены были общаться с Генераловым. Все требования – включить связь, дать газеты, включить телевизор – мы передавали Генералову через Олега и Бориса из охраны. Они были старшими по охране, и у нас не было оснований им не доверять. К ним я обратилась и с вопросом, можно ли передать информацию на волю, минуя Генералова?
После того как Олег сказал, что мы блокированы с моря и по суше не проползешь, я стала думать, кому из окружающих нас мы можем доверить пленки и заявление Михаила Сергеевича. Одну из пленок я дала A.C. Черняеву по простой причине – с ним работала Ольга, а у нее, со слов Анатолия Сергеевича, больной ребенок и больной отец в Москве. Они – Анатолий Сергеевич и Ольга – бесконечно требовали, чтобы ее выпустили».
Маленькое пояснение. Муж Ольги Ланиной –
Слово Раисе Максимовне: «Они бесконечно требовали, чтобы ее выпустили, в связи с тем, что у нее дома такая ситуация. Поэтому я и попросила Черняева передать пленку Ольге. Я попросила, чтобы она отнеслась серьезно к этому поручению и тщательно хранила пленку. Остальные пленки мы спрятали, одну из них я передала доктору».
Прошкин: «Доктору – это кому?»
«Игорю Анатольевичу. Другую Ирина спрятала так, что никто бы не нашел. Один документ я взяла себе, надеясь сохранить. С самого начала я чувствовала, что мы одной судьбой объединены – все, кто были в доме: и охрана, и наши женщины».
Очень здорово сказано! Одни царствовали, а другие на них спину гнули. Чего же вы Ольгу в Японию или в Америку не взяли? И почему женщины, которые связаны с вами одной судьбой, не могли искупаться на вашем пляже, а ходили на дикий пляж? Даже помощник Черняев уходил от вашего пляжа в сторону, чтобы искупаться.
Прошкин: «Женщины в доме – это кто?» – «В Форосе есть люди, которые постоянно работают и поддерживают порядок. Они работают не только на даче президента, но и на других объектах. Я затрудняюсь сказать, сколько их было».
Вопрос следователя: «Не говорил ли Михаил Сергеевич, кто из участников ГКЧП был самым активным?»
«Чтобы за Михаила Сергеевича не отвечать, я только одно могу сказать, кто наиболее активным был, я не знаю. Он сказал, что вел себя наиболее бесцеремонно Варенников. Но меня, конечно, поразил Плеханов. Раньше без разрешения даже в дом не заходил. А на сей раз он не только их на территорию дачи провел, но и в дом…»
Перечитываешь ответы бывшей первой леди обкомов, крайкомов, национальных округов и думаешь: сколько кичливости в ответах профессора философии, знатока английского этикета! Не инопланетяне прибыли посоветоваться с Горбачевыми – соратники по партии. На вопрос: «Сказалось ли происшедшее на здоровье президента, его семьи?» – Раиса Максимовна постаралась и здесь выдавить слезу у следователя. «Я и Ирина прошли специальное лекарственное лечение», – ответила она.
Хорошо поживало семейство Горбачева, поди в каждой комнатенке по телефону. Звони – приглашай со всего света светил медицины, витаминься за счет казны! Это сегодня ветераны войны умирают без лекарств. Обвинитель от Народного трибунала В.И. Ильюхин так охарактеризовал геноцид народа в Отечестве, руководимом Горбачевым:
«То, что империализм не мог сделать во времена прямой агрессии против СССР и холодной войны, он сделал с помощью агента М. Горбачева и кучки ему же подобных прихвостней, стоящих у руля государства и партии. Но даже Запад, кажется, не ожидал такого успеха. Более 70 процентов населения оказались за чертой бедности. Люди уходят из жизни, будучи доведенными до полного отчаяния социальными условиями, бытом. В 1991 году в России совершено 39 тысяч самоубийств, из них 8 тысяч женщинами».
Догадывалась ли об этом Раиса Максимовна? Должна была знать!
Из показания дочери Горбачевых, Вирганской Ирины Михайловны: «Это был шок. Абсолютно. Всегда, когда как-то представляешь себе события заранее, кажется, что поймешь и подготовишься. А когда события начинаются, то оказывается, что это неожиданный удар. Не знаю, сколько времени, ну, наверное, минут двадцать мы еще говорили об этом… Потом папа пошел к ним, они все ушли в его кабинет. А мы вышли и сели на диване, стоящем у входа в кабинет. Сидели мы там все время, пока они разговаривали.