Удивительные приключения дядюшки Антифера (иллюстр.)

Верн Жюль Габриэль

Ночь в этом лагере, раскинутом в сорока километрах от Маската, в обычном месте стоянки караванов, прошла спокойно.

На следующий день с первыми утренними лучами караван снялся с места и двинулся дальше, по направлению к Сохору.

Местность стала более открытой. До самого горизонта простирались обширные равнины, где песок заметно вытеснял траву. Это уже напоминало Сахару со всеми ее неприятными особенностями — недостатком влаги, отсутствием тени, трудностями передвижения. Для арабов, привыкших к таким караванным переходам, все было в порядке вещей. Им ничего не стоило проделывать длинные путешествия при палящем зное. Но каково европейцам выдержать такое испытание!…

Поспешим заметить, все обошлось.

Не пострадал даже толстяк Трегомен, который, случись это путешествие несколькими неделями позже, расплавился бы под тропическим солнцем. Укачиваемый плавными движениями своего верблюда, он блаженно дремал между горбами, усевшись так прочно, что составлял с животным как бы одно целое. Ему-то уж, во всяком случае, падение не угрожало! Быстро сообразив, что «корабль пустыни» лучше него разбирается в неровностях дороги, Трегомен не пытался им управлять. Даже «Прекрасная Амелия» не держалась так уверенно, когда ее тянули на бечеве вдоль берегов Ранса.

А как чувствовал себя Жюэль во время путешествия по владениям имама, от Маската до Сохора? Юный и сильный, он уносился мыслями в милый его сердцу бретонский город, на улицу От-Салль, в дом, где ждала его Эногат… О знаменитой принцессе, на ком дядя мечтал его женить, он ничуть не беспокоился! Никогда и никто не будет его женой, кроме прелестной кузины! Разве существует на свете герцогиня [256] , которую можно сравнить с Эногат, пусть в той и течет королевская кровь? Нет! И миллионы Камильк-паши ничего тут не изменят, если даже допустить, что его наследство — не сказка из «Тысячи и одной ночи». Нечего и говорить, что по прибытии в Маскат он сразу же написал своей невесте. Но когда еще дойдет до нее письмо!

[256]Герцогиня, герцог — во Франции титул ниже принца и выше всех остальных.

Дядюшка Антифер был мрачнее тучи, и имелись основания опасаться, что его настроение может еще ухудшиться. Как он перевезет три бочонка? Вот проблема, внушавшая ему сильнейшую тревогу, и, скажем прямо, тревогу оправданную.

А какие страшные предчувствия появились бы у него, если бы он только знал, что за ним установлено наблюдение! Да… в караване был один туземец, лет сорока, с очень хитрой физиономией, специально приставленный к Антиферу, чтобы следить за каждым его шагом, не вызывая подозрений…

Стоит заметить, что ни один рейс пакетбота из Суэца в Маскат не обходится без полицейских агентов имама. Помимо материальной заинтересованности — с каждого иностранца, ступившего на землю имамата, взимается значительный побор,— властитель испытывает чисто восточное любопытство по отношению к приезжающим европейцам. Что может быть естественнее желания узнать, с какой целью и на какой срок прибывает в его страну каждый чужеземец? Поэтому, когда три француза высадились на набережной и заняли номера в английском отеле, начальник полиции не замедлил принять их под свою мудрую опеку.

Итак, как замечено выше, полиция Маската, великолепно натренированная по части поддержания порядка на улицах, столь же искусно ведет наблюдение за иностранцами, прибывающими морем или сухопутным путем. Она не считает нужным требовать у них надлежаще оформленные документы — у мошенников бумаги всегда в порядке — и не подвергает допросам, на которые у тех уже заготовлены ответы. Но зато полиция не теряет иностранцев из виду, бдительно надзирает за ними, следит исподтишка, осторожно, тактично, что, конечно, делает честь людям Востока.

С дядюшки Антифера не спускал глаз полицейский агент, получивший задание следовать за французом всюду, куда бы он ни направился. Ни о чем не спрашивая Антифера, сыщик в конце концов узнает, с какой целью европейцы появились в Маскате.

Если у тех появятся трудности из-за незнания местного языка, он с отменной любезностью предложит им свои услуги. Потом, узнав об их намерениях все, имам позволит им спокойно уехать, если по какой-либо причине ему не будет выгоднее их задержать.

Разумеется, подобный надзор мог сильно помешать успешному завершению великого предприятия дядюшки Антифера. Извлечь на поверхность клад баснословной ценности, переправить его в Маскат, погрузить на пакетбот, отходящий в Суэц,— это сама по себе уже нелегкая задача. А когда его высочество примет решение, как ему в данном случае поступить, вряд ли задуманное дело удастся довести до конца.

К счастью — повторяем, к счастью,— Пьер-Серван-Мало не догадывался, что ко всем возможным осложнениям прибавится еще и такое препятствие. И без того забот у него хватало! Ему было невдомек, что он путешествует в сопровождении инквизиторского [257] ока одного из агентов имама. Ни он сам, ни его спутники не обратили внимания на сдержанного, молчаливого араба, который следил за ними неотступно, избегая вступать в какие-либо отношения.

Однако если малуинцы и не заметили маневров араба, то нельзя этого сказать о Сауке. Владея арабским языком, мнимый клерк Бен-Омара заводил разговор то с тем, то с другим купцом, ехавшим в Сохор. Конечно, этим людям полицейский агент был хорошо известен, и они не делали тайны из его профессии. Саук сразу заподозрил, что сыщик приставлен к Антиферу, и это, естественно, его встревожило. Если он не хотел, чтобы наследство Камильк-паши попало в руки какого-то француза, то тем более не мог допустить, чтобы сокровищами завладел имам. Заметим при этом, что двое египтян вовсе не показались подозрительными полицейскому агенту. Да и как он мог подумать, что они преследуют с европейцами одну цель? Египтяне бывают в Маскате нередко, и если Бен-Омар и Саук не привлекли внимания сыщика, то это служит только лишним доказательством, что на свете нет совершенной полиции, даже у его высочества имама.

[257]Инквизиция — духовное (церковное) судилище, учрежденное папами римскими в XII веке для преследования еретиков (отступников от католической веры). Окончательно уничтожена в 1809 году. Отличалась жестокостью казней, вела постоянную слежку за подозреваемыми в инакомыслии.

После утомительного дня, с обычным полуденным привалом, караван перед заходом солнца расположился на ночлег возле небольшого полувысохшего пруда, у громадного дерева — любопытного явления здешней природы. Под его кроной свободно мог укрыться и найти надежную защиту от полуденного зноя целый караван. Солнечные лучи не проникали сквозь огромный купол листвы, этот колоссальный тент на высоте пятнадцати футов.

— В жизни не приходилось видеть подобное дерево! — вскричал Жюэль, когда его мул остановился под этим навесом.

— И я наверняка такого больше не увижу! — заметил Трегомен, сходя с верблюда, ставшего на колени.

— А вы что скажете, дядя? — спросил Жюэль.

Дядя ничего не ответил. Он просто не обратил внимания на то, что вызвало такой интерес у его друга и племянника.

— Мне вспоминается,— сказал Жильдас Трегомен,— феноменальный [258] виноградник в Сен-Поль-де-Леон, в одном очаровательном местечке нашей Бретани, который знаменит…

— Вы правы, господин Трегомен, но он не выдерживает никакого сравнения с этим деревом!

[258]Феноменальный — исключительный, редкостный, необычайный.