Удивительный Самсон. Рассказано им самим... и не только
Шрифт:
Рано утром цирк начал пробуждаться и, пока я одевался, строчки, с которыми мне нужно было обратиться к отцу, сложились сами собой. Отец возлагал большие надежды на мою карьеру. Отсюда его отвращение к цирковой жизни, которая, как он считал, не даёт возможностей для нормальных людей. Очень хорошо, тогда пусть это будет работа с блестящими перспективами, но которая требовала двухсот рублей, чтобы её заполучить. Что в моём понимании было, в общем, правдой. Вот она, работа и перспективы, которые, на мой взгляд, просматривались. Не обязательно сообщать ему, что это был цирк. Вовсе нет!
Итак, добыв бумагу и карандаш, я при первой же возможности написал отцу, сообщая о том, что мне подвернулся многообещающий шанс. Большое предприятие предложило мне
Прошло четыре дня, я выполнял разные работы. Затем хозяин цирка вызвал меня к себе. «Ну, — сказал он. — у тебя уже есть деньги?» «Нет — ответил я, — но завтра-послезавтра они придут, ибо я написал отцу, и он, конечно, меня не подведёт». И так странно совпало, что пока это говорил, меня окликнул письмоноша. «Засс, — крикнул он. — казённый пакет для тебя!» Я лихорадочно выхватил его у разносчика из рук и разломал печати. О, радость! В нём лежали деньги, о которых я просил в письме, и поздравления от отца. Мои заботы на этот счёт окончилась.
Теперь, когда моё положение у Юпатова окрепло, дела быстро пошли в гору. Сначала, должен сказать, меня приставили помогать Дурову, которого вы, наверное, не знаете, поэтому я лучше скажу, что это был самый знаменитый в России дрессировщик домашних животных и птиц. И не только их, по также и крыс, мышей и обезьян.
Представление Дурова было очень впечатляющим. Оно являлось, по правде говоря, одним из основных аттракционов юпатовского цирка. Обычно он начинал своё шоу со сбора животных и птиц, которых звал голосом и свистом, первыми выходили кошки и собаки, затем шли куры, утки и свиньи, потом обезьяны, а последними — крысы и мыши. Думаю, вы удивлены, читая про крыс и мышей, но то, что я говорю — чистая правда. Эти маленькие животные в каждой мелочи были такие же смышлёные, как и остальные необычные артисты.
Когда все птицы и звери были в сборе, Дуров давал им знак аплодировать собачке, выступавшей первой. Остальные собаки лаяли, кошки мяукали, птицы кудахтали, кукарекали и громко крякали, обезьяны верещали, свиньи хрюкали, а крысы и мыши пищали. Затем по мановению его палочки все замолкали в один и тот же миг. Их дружное послушание ясно свидетельствовало о непревзойдённых способностях Дурова.
Я опишу два трюка, которые делали животные. Все крысы и мыши взбирались по длинному канату, который поднимался к самому куполу цирка, через большую маску в виде кошачьей морды с широко открытой пастью. В этой пасти все они исчезали, чтобы оказаться в сундуке с обратной стороны, его затем опускали и ставили на поезд. О, я, конечно же позабыл! Мне надо рассказать вам о нём. К концу действия появлялся миниатюрный поезд. Не такой уж маленький, знаете ли, достаточно большой, чтобы каждый из зверей поместился внутри. Паровоз работай на мощном заводном механизме. На него забирались две обезьяны, чтобы изображать машинистов, остальные были проводниками во главе с начальником поезда. Кошки и собаки залезали в вагоны с пометкой «1-й класс», куры и утки во второй класс, а свиньи в 3-й класс, при этом крыс и мышей, которые всё ещё сидели в сундуке, обезьяны- проводники загружали в багажный вагон. И тогда поезд отправлялся, завершая в такой весьма новаторской манере шоу Дурова, причём всегда под громкие аплодисменты.
С Дуровым я проработал довольно долго, благодаря моим способностям к дрессировке. Многому я научился у этого замечательного человека, так же, как выиграл от моего общения с «Могучим Кураткиным», когда работал в цирке Андржиевского. Затем, когда однажды заболел кассир, меня поставили на его место. Это была перемена к лучшему, если смотреть по заработкам, но я не особо заботился об этой работе, хотя высоко ценил оказанное мне доверие. И, как только кассир поправился, я снова запросился работать на арене, и моё желание уважили довольно скоро.
На этот раз, однако, меня не вернули к Дурову, а включили в группу наездников. Нас было пять человек, и мы, бывало, неслись полным галопом, вставали в рост на спины лошадей и исполняли акробатические трюки и эквилибристику, пока они бежали по кругу. Меткая стрельба тоже была особенностью этого шоу, мы палили на скаку из ружей по движущимся мишеням из ратных положений. Мы также занимались джигитовкой, работая с саблями и пиками. Мы исполняли все эти номера, о которых вы, может быть, читали в описаниях выступлений казаков — а может быть, и не читали.
Позднее меня перевели в группу выступающих под куполом на воздушной трапеции. Вот где мне чрезвычайно нравилось! Но меня оставили в ней ровно настолько, чтобы достаточно хорошо её освоить, а затем снова перевели, на этот раз — к укротителю диких зверей. Видите ли, у Юпатова было так заведено, чтобы любого, более-менее способного к определённой работе, приучать к ней, чтобы в случае необходимости или обстоятельств, когда ведущий артист не мог выступать, ему всегда имелась замена.
Обучение у укротителя сильно отличалось от шоу Дурова. Это постоянно было связано с большой опасностью, и поэтому казалось мне захватывающим. Пару раз я еле спасся, но мне всегда везло, и я выходил из опасных ситуаций без серьёзных ран. Я сейчас вспомнил о старых временах, когда несколько месяцев назад выступа! в эдинбургском театре Уэйверли Маркет, где французского укротителя сильно покалечили дна молодых льва. Я бросился со своего места, ибо хорошо умею обращаться со львами, особенно молодыми, но к тому времени, когда добрался до клетки, их уже отогнали ударами железных прутьев, так что бедняга смог выскочить оттуда. Несомненно, многие из вас тогда читали про это в газетах.
Глава III
Когда моё обучение у дрессировщика закончилось, меня перевели в труппу борцов, сопровождавших цирк, у Юпатова была такая труппа, как и у большинства других цирков, путешествующих по Континенту [6] . Здесь меня мяли, швыряли, иногда я получат по уху. Вот шрам, с которым теперь щеголяю и про который думают, что он остался у меня от бокса. Это совсем не так! Я получил это «украшение» от парня по имени Сергей Николаевский, могучего гиганта, весившего около 22 стоунов [7] . Николаевский был капиталом юпатовской труппы борцов, и если надо было кого напугать, это дело поручалось ему. Он был, как говорят в Америке, «крутой» парень.
6
Так британцы из-за своего островного самосознания привыкли называть материковую часть Европы (прим. составителя)
7
Примерно 140 кг (прим. составителя)
В общей сложности я пробыл в юпатовском заведении около 18 месяцев, переезжая с места на место. Но в борцовском номере я выступал около шести месяцев, потом появилась возможность сделать собственный номер, такой, который я всё время вынашивал в своём сердце. Эта перемена случилась довольно любопытным образом, как вы увидите.
Однажды вечером мы, борцы, после особенно изматывающего представления собрались у очага в нашей квартире, ели, пили, пребывали в обычном для нас весёлом настроении, когда разговор зашёл на тему силы. Николаевский, наш вожак, был, по всеобщему признанию, самым сильным в нашей компании, когда дело касалось чистой и простой борьбы. Он не был самым умелым в болевых захватах, но, как я вам сказал, он был настоящий гигант, крайне грозный человек. Но помимо борьбы мы ничего не знали о его возможностях вне борцовского ковра. Никогда, знаете ли, не возникала необходимость проверить их.