Удивительный Самсон. Рассказано им самим... и не только
Шрифт:
То есть не оказывалось до начала прошлого года, пока на наши берега не спустился ещё один пришелец в лице Александра Засса, борца неимоверной силы, дрессировщика исключительного дарования и профессионального силача феноменальных возможностей. Описываемый как «Удивительный Самсон», этот последний гастролёр за своё сравнительно недолгое пребывание здесь уже вызвал оживление физкультурного энтузиазма, который вероятно, равен, если не превосходит, увлечённость физкультурой, достигнутую за весь период, охваченный в моём повествовании. Как странно повторяется история! Кажется, что всегда именно какому-то чужестранцу судьбой предназначено пробудить британца из летаргического состояния ума касательно материй, неразрывно связанных с его собственным физическим благополучием.
Тем не менее, даже если Александр, появившись здесь, больше не сможет сделать ничего, кроме одного этого, перед вами есть по
Что касается меня, думаю, это великолепный малый, совершенно настоящий, насквозь искренний и скромный до крайности. Меня попросили перечислить всё, что я знаю о нём, в остальной части этой истории. И после того, как вы прочтёте всё, что мне есть рассказать — слова, которые из одного только чувства справедливости должны быть сказаны, — вы возможно, подумаете то же, что и я: «Удивительный Самсон» открывает совершенно новую главу интересной повести «Силачи и годы».
У.А. Пуллум,
победитель 15 британских
тяжелоатлетических чемпионатов,
обладатель 50 золотых медалей,
192-кратный мировой и британский рекордсмен.
Чемпион мира по тяжелой атлетике
в весе девяти стоунов.
ПРИЛОЖЕНИЕ Б
У.А. Пуллума к книге «Удивительный Самсон,
рассказано им самим», Лондон, 1925 г.
УДИВИТЕЛЬНЫЙ САМСОН
Пояснения к его трюкам и методам
Честно могу сказать, что за свой собственный долгий опыт силача я не встречал никого более скромного или более подлинного, чем это геркулесово чудо — человека, чья чрезвычайно интересная история жизни составляет основную тему данной книги. Думаю, большинство из тех, кто видел его выступления, безоговорочно согласится с теми словами, которыми я его описал. Склонен полагать, что те, кто ранее питал сомнения на этот счёт, тоже признают это после прочтения всего, что расскажу, побуждаемый врождённым чувством справедливости.
Когда Александр Засс — или Самсон, если использовать имя, под которым он более известен — впервые явил здешней публике своё мастерство, основная масса зрителей, не очень, однако, подкованная в этих материях, всё же осознала, что этот человек самым решительным образом выбивается из общего ряда признанных силачей. Это подтверждают многочисленные отзывы, направленные и направляемые мне с той поры. А они и должны были появиться, просил бы я этого или нет. Ведь все знают, что я связан с такими людьми и делами. Основная масса зрителей была готова воспринимать Самсона, полагаясь па высокую оценку, которые давали ему агенты мюзик-холлов. Другие же, из тех, кто имеет более чем мимолётный интерес к таким вопросам, были уверены в обратном. Его трюки так поразительны, задачи, которые он ставит перед собой каждый вечер, настолько труднопреодолимы, что они скоропалительно пришли к заключению: в таком противоположном мнении есть своя логика. Другими словами, они допускали, что Самсон — «фальшак».
Не желая ни на миг становиться в позу всеведущего, должен, однако заметить, что я никогда не считал Самсона таковым. Понятно, что заявления, сделанные от его имени, были невероятны. Но эго не первый случай, когда подобные заявления делались от имени других и оказывались, тем не менее, при тщательном, беспристрастном и искушённом рассмотрении совершенно оправданными. Здесь, следует заметить, я думаю о Максикке и покойном Артуре Саксоне — силачах, которым отвёл место в другой части этой книги. И оба были, каждый в своей сфере, столь же замечательными.
Саксон и Максикк были, конечно же штангистами, тогда как Самсон — нет, или, по крайней мере, он не претендует на это звание, и это в какой-то степени объясняет, почему его сверхъестественная сила подверглась сомнению. Сообщество физкультурников в нашей стране, видите ли, за множество лет приучилось к тому, что выступления штангистов, какими бы величественными они не были, их не впечатляли и оставляли невозмутимыми. Если они удосуживаются проявить интерес к общению с теми, кто проверяет подлинность оспариваемых трюков, сам факт вращения в таких кругах гак влияет на их умонастроения, что напрочь лишает способности волноваться или удивляться. Если, с другой стороны, они не так хорошо знакомы с исполнителями такого уровня, их настроения очень сходны, ибо они просто не верят. Или, опять же, если они достаточно благосклонны, чтобы принять без вопросов подлинность трюков, предложенных их вниманию, простая неспособность вообразить физические затраты таких выступлений оставляет их равнодушными. Тут, однако, перед ними было нечто совершенно иное! Прямо в сердце столицы приехал человек, намеревающийся делать вещи, о которых один здравый смысл подскажет любому: это просто невозможно сделать. То есть невозможно, если только не прибегать к волшебству и к ловкости рук, если не использовать на всю мощь жульнические приёмы. По крайней мере, так говорили те, кто тешит себя надеждой, что знает всё об атлетизме.
Самсон попал под подозрение из-за своего роста, или, возможно, правильнее будет сказать, его недостаточности. Ибо, в сравнении с некоторыми великанами, посетившими нас в былые годы, он, несмотря на впечатляющий вид, который придают ему фотографы, очень невысок, примерно пять футов пять дюймов, и весит не более одного фунта свыше одиннадцати стоунов. Если б он был здоровенным детиной, то что бы он ни делал, принималось бы без споров. Как бы то ни было, таково моё мнение, и основания для него следующие: размер, хоть разумный человек знает, что это никакой не критерий силы, тем не менее в девяноста девяти случаев из ста принимается как достаточное её свидетельство. Если человек говорит, что он силён, и при этом ему случается быть крупным, тогда всё, что он может сказать или сделать, обычно воспринимается даже без поднятия брови. Но будь он хоть в чём-то отличным от такого ошибочного идеала, как немедленно его сила ставится под сомнение, какой бы неподдельной она ни была. Так получалось много раз в моём конкретном случае до тех пор, пока я, стараясь изо всех сил, не представил неоспоримые доказательства. Итак, подобным же образом, оказалось с Самсоном.
Должен сознаться, что прошло некоторое время, прежде чем я решил подвергнуть этого замечательного артиста серьёзному испытанию, гак как когда я был свободен, он не выступал в Лондоне. а когда он был здесь, я оказывался очень занят другими делами. Однако мы наконец встретились. Однажды вечером я отправился в мюзик-холл Южного Лондона и просмотрел его выступление, сидя в первом ряду. Честно говоря, я не увидел в нём ничего подозрительного, хотя особенно внимательно приглядывался к тем моментам, на которые мне указывал предыдущий опыт. Естественно, я понимал, что если какое-то жульничество и имеет место, с первого ряда зрительного зала его не так легко обнаружить. Так что я настроился, поелику возможно, склонить Самсона к показу своих номеров с ещё более близкого расстояния.
Очевидно, удобным местом для того, чтобы подвергнуть его перекрёстной контактной проверке, являлась его гримёрка. Там, в относительно спокойных условиях, не было возможности для обмана. Конечно, если бы я был приглашён для этого осмотра, я бы выбрал совсем другое место, предпочтительно свой клуб. Но так это была полностью моя инициатива, мне просто надо было наилучшим образом использовать то помещение, которое предоставляли обстоятельства.
Мне не составило трудности договориться об интервью и никаких отговорок не выдвигалось, когда я предложил повторить некоторые номера здесь и сейчас. Этот отклик, могу сказать, хоть и произвёл на меня самое благоприятное впечатление, не заставил ослабить остроту моего осмотра, и не уменьшил никоим образом его тщательность. Признавая, что я не был насмехающимся скептиком, я в то же время не выступал и льстивым легковерным приверженцем. Я был совершенно беспристрастен, настроенный, проведя своё исследование, удостовериться либо в одном, либо в другом.