Угол белой стены
Шрифт:
Необходимо было побыстрее увидеть Семенова и проверить эту неожиданную догадку. Но предварительно следовало закончить с Трофимовым.
— Вот что, Боря, — решительно сказал Лобанов, усаживаясь за стол. — Сегодня поедешь домой. У нас нет оснований тебя задерживать.
— Домой?… — недоверчиво переспросил Трофимов, и на скуластом его лице проступила растерянность.
А ведь еще полчаса назад он нагло требовал этого. И Лобанов сразу отметил про себя эту перемену.
— Да, домой, — подтвердил он, —
— Все, товарищ начальник, — потупившись, хмуро и твердо сказал Трофимов. — Больше им меня не купить. — И повторил: — Не зверь же я в самом деле.
— Знаю, — кивнул Лобанов. — И верю. Сейчас мы все оформим. Подожди пока в коридоре.
Трофимов медленно поднялся и направился к двери. У порога он на секунду задержался, словно собираясь еще что-то сказать, но, передумав, молча вышел. Лобанов вызвал к себе Храмова.
— Вот что, Николай. Парня следует отпустить. Улик против него нет. Оно, между прочим, и к лучшему. Тюрьма ему сейчас совсем ни к чему. Даже наоборот.
— Как сказать, — сдержанно заметил Храмов.
— Так и сказать. Пусть ребята достанут ему билет. Поезд на Ташкент когда теперь?
— Вечером.
— Ну вот. Денег у него сколько?
— Трояк с мелочью. Расчета с ним произвести не успели.
— Понятно. Тогда пусть он до обеда погуляет по городу. Обязательно пусть погуляет. — Саша многозначительно взглянул на Храмова. — Может, они и встретятся. Скажи ему, чтобы обедать пришел сюда. Если они не встретятся, то он придет. На вокзале они тоже могут встретиться. Все это учти.
— Слушаюсь…
— Давай. А я еду в больницу к Семенову. Да, вот еще что. Позвони в Ташкент Нуриманову. Пусть они встретят этого парня и посмотрят за ним. К нему могут прийти. И прибавь, что верить ему можно. Уже можно. Понятно?
— Так точно.
— И подкрути ребят. Розыск по городу не прекращать. Где-то ходит этот сукин сын. Или куда-то забился. Выходы-то из города ему закрыты.
— Слушаюсь.
— Все. Давай двигай. А я… пожалуй, сначала позвоню туда, в больницу, как думаешь?
Храмов удивленно взглянул на своего энергичного начальника, который вдруг заколебался по такому пустяковому поводу.
— Можно, чего же, — равнодушно согласился он.
Лобанов перехватил этот взгляд и неожиданно про себя усмехнулся. «Даже в мыслях, у него нет, что его начальник может влюбиться, — подумал он. — Словно уж и не человек я. И порядочный дурак, между прочим, тоже. Круглый дурак, это точно. — Он незаметно вздохнул. — Интересно, кстати, кто ее муж? Небось тоже врач. Всегда почти так бывает у них».
Храмов ушел, а Лобанов, крайне недовольный собой, взялся за телефон. «У человека свои дела, своя жизнь, —
Из трубки доносились уже длинные гудки, потом раздался чей-то голос.
— Будьте добры Наталью Михайловну, — с внезапной хрипотцой попросил Лобанов и откашлялся.
— Сейчас.
Трубка умолкла. Лобанов одной рукой торопливо вытянул сигарету из лежавшей на столе пачки и, чиркнув спичкой, закурил.
— Слушаю.
— Здравствуйте, Наталья Михайловна. Лобанов беспокоит, — с подчеркнутой деловитостью сказал он.
И вдруг услышал ее встревоженный голос:
— Здравствуйте. Что вчера случилось?
— Где случилось? — не понял Лобанов.
— Ну там, на вокзале. К нам вчера вашего сотрудника привезли, раненого. Я как раз дежурила.
— Это случайность.
— Неправда. Это ножевое ранение. И он так беспокоился.
— Он еще очень молодой, — усмехнулся Лобанов.
— Да, но он все время звонил куда-то и все время спрашивал о вас. Вернулись вы или нет. Даже… мы забеспокоились.
Лобанову вдруг передалось ее волнение.
— Я вернулся, — смущенно сказал он. — Все в порядке. — И, хмурясь, добавил': — Теперь мне надо повидать Семенова. Это можно?
— Ну конечно. Когда вы приедете?
— Я сейчас хочу приехать.
— Пожалуйста. Обход уже закончен.
— А я… вас застану? Вы же ночь дежурили.
— Это сверх графика. Я буду до вечера:
— Тяжелая у вас работа.
— Пустяки. Меня все-таки никто не ударит ножом.
— Ну, это у нас тоже не каждый день, — засмеялся Лобанов. — Так я еду.
Ему вдруг стало удивительно легко и радостно, он и сам не понимал отчего.
Лобанов торопливо сбежал по лестнице к ожидавшей его машине, натягивая по дороге пальто.
День выдался удивительно теплый и солнечный, и небо было ярко-голубое, без единого облачка. Лобанов почему-то только сейчас обратил на это внимание. И с наслаждением вдыхал напоенный весенней свежестью воздух, таким он ему казался даже в машине. Ноздреватый, искристый снег на крышах домов и во дворах тоже казался каким-то теплым и праздничным. И люди кругом улыбались…
Машина неслась, разбрызгивая грязь, деловито урча и замирая на перекрестках под красным глазом светофора. Лобанов еле удержался, чтобы не попросить водителя включить сирену.
Унылые больничные корпуса, мимо которых потом он шел, совсем не казались ему сейчас унылыми, наоборот, теплом и добротой веяло от них.
Лобанов почти бежал не подсохшим асфальтовым дорожкам, жмурясь от искристой белизны нетронутого снега вокруг.
Вот и седьмой корпус, и знакомая дощатая дверь со звонком.