Угрозы любви
Шрифт:
— О, черт!.. Да, это привлекло мое внимание. Ты была тогда обворожительной. И очевидно, ты не имела ничего против того, чтобы показать мне все свои прелести. А я был готов лишить тебя невинности… Господи, помоги мне!
— Был готов?..
— Да, разумеется. А ты разве закричала, разве ударила меня? Нет, ты пришла в мои объятия и позволила мне касаться тебя, как делаешь это теперь.
Она обвела пальцем его сосок, и он снова застонал. А ей вдруг стало интересно, почувствовал ли Остин ту же жаркую
Наклонившись, она провела языком по его соску, и он в очередной раз застонал.
— Прекрати, моя сирена. Ты меня погубишь.
— Погублю тебя? — Она откинулась назад и провела пальцами по его животу.
Остин схватил ее за руку.
— Позволь мне, моя сирена…
— Что именно?
Вместо ответа он наклонился над ней и лизнул ложбинку между ее грудей.
Она громко застонала, теперь по-настоящему осознав, что такое огонь страсти. А он лизнул ее сосок, затем легонько прикусил его.
Эванджелина вскрикнула и упала навзничь на койку. Остин тотчас же лег на нее и снова прикусил ее сосок.
«Ах, я, наверное, сошла с ума, если мне это нравится», — подумала Эванджелина. Она выгнулась дугой и простонала:
— О Боже, Остин…
Его губы коснулись ее груди.
— Ты хотела что-то сказать?
— Я… Мне хотелось бы поехать в Китай.
Он поднял голову. Глаза его сверкали как темное пламя.
— Да?.. И что бы ты там делала?
— Не знаю. Все, что ты скажешь, думаю.
Он опустил голову и провел языком по ее животу.
— И я был бы там с тобой?
Она прерывисто вздохнула, когда его язык скользнул ниже.
— Если мы собираемся пожениться, то сомнительно, что я могла бы сбежать в Китай без тебя, правда ведь?
Остин снова поднял голову.
— Когда я женюсь на тебе, я не буду спускать с тебя глаз.
— Но…
— Но — что? — Голос его стал суровым.
— Это будет довольно непрактично, разве нет? То есть я хочу сказать… Если ты захочешь снова поступить на корабль, тебя же не будет рядом, чтобы наблюдать за мной, верно? Если только ты не возьмешь меня с собой. — Она искоса взглянула на него. Взглянула с тайной надеждой.
— Конечно, не возьму. Одного рейса с тобой, сирена, достаточно, чтобы свести с ума любого мужчину.
Он опустил голову, вновь обжигая ее своим дыханием и своими ласками.
О, ей этого не вынести! Сердце Эванджелины бешено колотилось, а дыхание стало прерывистым.
Он лизнул ее лоно, и она пронзительно вскрикнула, но тотчас зажала рот ладонью. Он же не собирается продолжать?.. Его ласки воспламенили ее, и она… Ах, она такая порочная!
Но Остин продолжил ее ласкать, и она, ухватившись за простыню, тихонько всхлипнула.
Тут он наконец остановился и сказал:
— Сирена, ты меня хочешь.
— Разве? —
Он чуть отстранился.
— Твое тело хочет. Так же как мое тело хочет тебя.
Остин стянул с себя рубаху, затем, поднявшись с койки, потянулся к пуговицам на штанах.
Она должна отвести взгляд. Мисс Пейн отвела бы.
Но мисс Пейн тотчас исчезла из ее памяти.
А пуговицы расстегивались одна за другой. Под брюками же у него ничего не было, и в следующее мгновение она увидела восставшую мужскую плоть в окружении жестких темных волос. Ей очень хотелось прикоснуться кончиком пальца к этому толстому длинному стволу, но она, сдержавшись, еще крепче сжала простыню.
А Остин засмеялся; казалось, что-то его очень развеселило.
А может, потерять сознание? Может, доказать, что она не такая уж порочная? Но если она потеряет сознание, то пропустит что-то интересное.
Отбросив в сторону свои брюки, Остин вернулся на койку и, протянув руку к одеялу, стащил его на пол. Прохладный воздух коснулся ног Эванджелины, и она невольно вздрогнула.
— Ты прекрасна… — Остин провел ладонью по ее щеке.
Она судорожно сглотнула.
— Ты единственный, кто так говорит.
— Тогда я единственный, кто не слеп.
Он наклонился к ней, и она откинула голову, жаждая поцелуя. Но Остин не стал целовать ее; он опрокинул девушку на койку и навис над ней. Затем коленями раздвинул ей ноги. Она попыталась освободить для него место, но уперлась бедром в стену.
— Тут трудно поместиться…
— Ммм… надеюсь, поместимся, — пробормотал Остин.
Он опустился на нее, опираясь на руки, потом накрыл ее своим телом.
Девушку охватило любопытство, и в то же время ей было страшно.
А Остин провел губами по ее губам и прошептал:
— Эванджелина… Моя сирена…
Она обняла его одной рукой, и тут вдруг нежность его прежних ласк исчезла — он впился в ее губы неистовым и жадным поцелуем.
У нее перехватило дыхание и потемнело в глазах. От ощущения его тела на своем она как будто перестала ощущать себя. А потом вдруг почувствовала, как его твердая плоть коснулась ее лона, ставшего горячим и влажным.
«Он такой большой… Неужели он во мне поместится?» — промелькнуло у нее.
— Постараюсь не сделать тебе больно. — Голос у него был хриплый, а его руки дрожали.
— Остин, я…
Почувствовав давление, она громко всхлипнула и закрыла глаза. А он быстро проговорил:
— Если я продвинусь дальше, то уже не смогу остановиться.
Эванджелина и сама не знала, хотелось ли ей, чтобы он остановился. Она открыла рот, собираясь обсудить это с Остином, но смогла только произнести:
— О, пожалуйста…
Он шумно выдохнул и быстрым движением вошел в нее.