Угрюмые твари
Шрифт:
Между Стаканом и Гривнем со своими читерскими револьверами оборону крепко держал Пастух. Он с обеих рук беспрерывно палил по напирающим тварям, успевая с метровой дистанции разносить в кровавое месиво бошки всех наскакивающих на него слепунов.
И хотя у нас неплохо получалось сдерживать атакующий вал слепунов, увы, хватило нас ненадолго. Твари снова получили поддержку высокоуровнего соплеменника. Уцелевший «погонщик» вернулся и снова атаковал нас с верхотуры. Под градом кислотных нитей из строя выпал Стакан, и в образовавшуюся брешь хлынули слепуны, атакуя оголенные
Овечке пришлось, отвлечься от кваза и с ножом в руках тоже вступить в бой. «Погонщика» попытался снять Пастух, но первым выстрелом промахнулся, а дальше, как назло у него в обоих револьверах кончились патроны. Магазин моего стечкина к тому времени тоже опустел и пистолет был заменен на мачете. Озверевший от падения на лоб кислотной нити Свин взвился с места в высоченном прыжке, но до отпрянувшего в сторону «погонщика» не дотянулся, получил порцию кислоты в грудь и, страшно матерясь, рухнул на головы набежавших тварей.
Пришлось снова активировать только-только откатившийся Дар «Легче Пуха» и, оттолкнувшись от пола, невесомой пушинкой взмыть под потолок. Слепун снова, при моем приближении, резко сместился в сторону, но отлично сработав против Свина, эта уловка оказалась совершенно бесполезна против меня. Высокоуровневая тварь чрезвычайно удивилась, когда, оказавшись на его прежнем месте под потолком, я не полетел обратно вниз, а завис в воздухе зацепившись мачете за трещину в потолке. Растерявшийся «погонщик» даже не харкнул мне в лицо кислотной нитью, хотя добрую секунду, пока я примерялся к удару из висячего положения, имел отличную возможность – за что и поплатился. Следующим ударом Шпоры я вскрыл опасной твари горло и обратным движением полностью отчекрыжил ее слепую башку.
Обезглавленный «погонщик» рухнул на головы соплеменников.
Я же аккуратно спланировал следом, на последних секундах действия Дара. И добил Шпорой оглушенных падением тела тварей.
Гибель лидера подорвала боевой дух орды слепунов. Уже почти задавившая нас волна тварей вдруг утратила начальный яростный напор. Из подземных нор перестало прибывать пополнение, а только-только вскарабкавшиеся на перрон слепуны в панике стали разворачиваться и бросаться обратно вниз.
На платформе осталось всего полтора десятка взбесившихся от запаха крови берсеркеров. Сквозь их нестройные ряды мы снова пробились друг другу и, образовав цепь, легко отбили последнюю яростную, но малочисленную атаку.
Лишь пятерым из отряда повезло отпраздновать победу стоя на ногах: мне, Свину, Люсьен, Пастуху и Гривню. Все мы были изрядно потрепаны, но живы и относительно здоровы.
Чего точно нельзя было сказать о Мухоморе со Стаканом – мало того, что оба парня после кислотных ожогов превратились в лишенные кожи куски кровавого мяса, еще их основательно порвали и погрызли дорвавшиеся до свежатинки слепуны. В общем оба были не жильцы, и Люсьен, махнув на них рукой, оставила спокойно помирать.
Благо, в отряде было аж два приста. У Люсьен, правда, скромный Дар пока полностью находился в откате. Но у Овечки, после недавно откатившегося первого воскрешения, в загашнике теперь имелась возможность воскресить аккурат двоих членов отряда. Вот только самой Овечке в бою твари изрядно намяли бока, и Люсьен направила все свои целительские силы на восстановление нашей незаменимой малышки.
Дожидаясь, пока целительница поставит на ноги приста, мы занялись сбором трофеев, благо тварей на платформе накосили изрядно. С высокоуровневой троицы удалось собрать аж десять звезд: шесть черных, три белых и одну золотую. И со всех слепунов – двести восемь споранов. Пакет Пастуха, после доложенной партии трофеев, раздулся, как маленький воздушный шар.
Пока мы вскрывали и потрошили споровики, а Люсьен штопала и бинтовала раны Овечки, оба смертника тихо померли. И неожиданно быстро, вероятно под воздействием истончившей ткани тела кислоты, практически сразу же стали чернеть.
Пришлось едва очухавшуюся Овечку в спешном порядке переносить к телам парней. Начать прист решила со Стакана, посчитав более крепкое тело кваза способным дольше противостоять посмертному тлению, и просчиталась. Мухомор рассыпался черным прахом за несколько секунд до того, как открыл глаза воскрешенный Стакан.
– Да как так-то! – в бессильной злобе шарахнула ладонью по полу Люсьен, сидящая в изголовье развеявшегося кваза. – Уже третьего человека в этом гребаном подземелье теряем! Свин, нахрена ты нас сюда затащил?!
– Это самый безопасный путь через город, – проворчал командир.
– Безопасный?! Ты это… – она схватила перемазанную черным пеплом куртку кваза и швырнула в любовника, – …называешь безопасный!
– Прекрати истерику! – рявкнул Свин. – Нам осталось пройти всего один гребаный тоннель! И мы свалим нахрен отсюда!
– Да в жопу твой тоннель! Меня задрала кромешная тьма кругом! Хочу на солнце!
– Дорогая, ну потерпи еще чуть-чуть, – перешел с крика на уговоры Свин. – Ты же знаешь текущий расклад. Наверху смерть с почти стопроцентной вероятностью. А если двинем через тоннель… Пастух, какова вероятность нашего успешного прохода?
– Тринадцать процентов, – тут же отозвался ухмыльнувшийся старик.
– Вот видишь, целых тринад… Чего? Старый, ты че несешь!
Люсьен расхохоталась.
– Ситуация поменялась, – развел руками Пастух. – Не знаю, что там слепуны в тоннеле приготовили. Но что-то для нас крайне опасное… Пожалуй, я поддержу Люсьен. Для отряда безопасней будет сейчас подняться наверх и попытаться прорваться по улицам. Там вероятность успеха тоже невелика – всего двадцать семь процентов. Но это все же вдвое больше тринадцати.
– Млять, Пастух! И когда ты мне собирался об этом сказать?! В тоннеле?!
– Но мы же еще туда не зашли…
– Свин, отстань от человека, – вступилась за деда Люсьен. – Решай, уже, куда двинем дальше?
– Разумеется, наверх, – проворчал командир. – У меня самого эти чертовы подземелья во уже где!
Глава 22
Глава 22, в которой звери превращаются в ловцов, а бывшие ловцы умирают от зверских ножей