Ухаживания на скорую руку
Шрифт:
– Да все я отлично знаю, Харлан, но уверен, что команда в течение нескольких часов сможет обойтись и без меня, в конце концов, они не дети. Ради бога, успокойся. Я буду там завтра утром. – Последовала пауза, означавшая, что настала пора высказать свои претензии хозяину команды. Когда Дэниэл заговорил снова, его голос звучал подчеркнуто официально: – Да, я знаю, что записано в контракте, но это – чрезвычайная ситуация. Насколько я помню, ты платишь помощникам тренера и за то, чтобы они в случае чего меня подменили. А сейчас как раз такой случай. – Снова пауза. – Черт бы тебя побрал, Харлан! Вовсе я не дезертирую в самый решительный момент! Это личное дело! Крайне важное. Я уже поменял билеты на завтрашний рейс. Учитывая
Нии едва хватило времени натянуть на себя простыню, прежде чем в дверном проеме появился Дэниэл. На нем не было ничего, кроме обернутого вокруг бедер махрового полотенца. Его голова влажно блестела от воды и геля. Ния поняла, что проспала тот момент, когда он ходил в душ.
Стоило ему увидеть, что Ния уже на ногах, всю его телефонную злость как рукой сняло.
– Привет, детка, – улыбнулся он. – Извини. Это, наверное, я тебя разбудил?
Улыбнувшись в ответ, она протянула руку, привлекла его к себе и заставила присесть на край постели.
– Ничего страшного. Вряд ли бы я согласилась спать, знай, что ты уже проснулся.
– А ведь спать тебе пришлось очень даже немного, – слегка уколол ее Дэниэл, насмешливо выгнув бровь.
– Насколько я помню, – Ния ответила ему столь же насмешливым взглядом, – ты тоже не слишком долго нежился в кровати. – Потом она вспомнила, как обстоят дела, и помрачнела. – Знаешь, Дэниэл, тебе вовсе не следовало менять из-за меня свои планы.
– Вот как? А мне, представь себе, захотелось.
– Но мне не требуется от тебя всего этого. Ты должен был ехать с командой. Я всегда помнила про твою работу. – Что, разумеется, не давало поводов к бурным восторгам.
Молниеносным движением, которого Ния от него никак не ожидала, Дэниэл завладел ее руками, развел их в стороны и прижал ее к постели. Нависая над ней всем своим массивным телом, он добродушно промолвил:
– Хочу тебя поставить в известность, Антония, что я только что сообщил Харлану, что вылетаю завтра. Я уже позвонил в аэропорт и поменял билеты на утренний рейс. Так что все сделано. Причем я сделал только то, что мне хотелось сделать! Ну а теперь, – тут он намеренно тяжело вздохнул, – помнится мне, что у нас на утро было намечено одно мероприятие… Другими словами, ты готова ехать по магазинам?
Ее сердце затрепетало от радости, которая разлилась по щекам ярким румянцем. Тем не менее она отрицательно покачала головой.
– Значит, не хочешь? – Он подозрительно на нее посмотрел, заметив появившуюся у нее на губах лукавую улыбку. Ния, не соглашаясь, снова взмахнула своей каштановой с золотом шевелюрой.
– Но почему же? – продолжал допытываться Дэниэл.
Ния пожала плечами, и его губы сами собой стали складываться в усмешку. Отпустив ее руки, он потянулся к простыни, которая закрывала ее тело. Совершенно очевидно, он наконец сообразил, что к чему. Теперь, когда ее руки снова оказались на свободе, Ния призывно коснулась его тела, чтобы показать, что он мыслит в правильном направлении. По этой причине прошло довольно много времени, прежде чем они оказались готовы к отъезду.
Спустя не более двадцати четырех часов с той минуты Ния уже стояла у окна терминала в аэропорту и следила за тем, как самолет Дэниэла выруливал на взлетную полосу. Розовый воздух начала дня постепенно наливался золотом, знаменуя движение солнца вверх от линии, где далеко за пределами
Было около семи часов утра, но они находились на ногах уже в пять. Впрочем, сон не входил в список приоритетных целей ни у нее, ни у него начиная с пятницы. У них оставалось слишком мало времени до разлуки, поэтому тратить его так бездарно не хотелось.
Ния коснулась толстого оконного стекла рукой. Глядя на удалявшуюся крылатую машину, она желала Дэниэлу доброго пути. О, ее друг был великолепен. Терпелив. Проявил целое море сочувствия. Непрестанно шутил. Можно было даже подумать, что он ее любит, если, разумеется, дать волю самому разнузданному воображению.
Большую часть субботнего дня они провели в хождениях по магазинам – покупали Нии полный гардероб, включавший в себя все – от нескольких пар обуви до кружевного белья. Кроме того, следовало сделать основательный запас продуктов, чтобы Ния не голодала в отсутствие Дэниэла, а также приобрести кое-какие вещи, необходимые Дэниэлу во время турне по Западному побережью. При этом им удавалось выкроить время, чтобы поговорить, прогуляться по лесу на задворках владений Стрэйхена – ну и, конечно, для того, чтобы заняться любовью.
Самолет Дэниэла набрал скорость, взлетел и, круто опустившись на крыло, стал делать разворот с одновременным набором высоты. Вот он пропал, вот, блеснув, появился снова – или это блеснула ее слеза? – и стал возноситься к небу, превращаясь в крохотную точку, которая по истечении нескольких секунд растаяла в небе без следа. Все было кончено. Дэниэл улетел.
Ния несколько раз подряд глубоко вздохнула, стараясь утихомирить сердце, которое в момент взлета стало колотиться как бешеное. Дэниэл увез с собой частицу ее души, и, чтобы выправить положение, нарастив недостающую часть, ей, Нии, требовалось время. За прошедшие несколько дней она полюбила его больше прежнего, и, когда настало время расставания, оно отдалось в ее душе пронзительной болью. Прежде чем она увидит его, пройдет десять долгих дней. А ведь она начала по нему скучать сразу же после того, как самолет взлетел!
Без него дом будет казаться пустым, хотя следы его присутствия и разбросаны там повсеместно. Неужели таково наказание за ее грехи – чувствовать близость с ним и одновременно находиться от него бог знает на каком расстоянии?
Сегодня ночью она будет спать в его постели – такой большой, просторной и пустой. По этой причине она станет в еще большей степени ощущать свою потерю. Одиночество и холод – вот ее удел в течение этих бесконечных дней и ночей, а все потому, что его нет рядом. Ее память будет снова и снова возвращаться к тем дням, которые они провели вместе, а ее плоть станет тосковать по его объятиям, терпкому вкусу его губ и особому, только ему одному свойственному мужскому запаху, перемешанному с душистой волной его любимого одеколона. Все это теперь – на целых десять дней – сделается достоянием прошлого. Даже его страсть будет проявлять себя только в ее воспоминаниях.
Тихонько застонав от отчаяния, она отвернулась от окна и направилась к своей машине. Последние тридцать шесть часов ее жизни были самыми прекрасными из тех, что ей довелось пережить. Стоило, разумеется, принять во внимание и насыщенность этого отрезка времени событиями, да и сам характер происшедшего. Словом, все то, что бросило их в объятия друг друга поздно вечером в пятницу. Но на другой чаше весов лежали и красота этого момента, и радость, которую она получила от близости с ним, ну и, конечно же, любовь, которая одна перевешивала все горести и неприятности того судьбоносного для нее вечера. Да, эти тридцать шесть часов стоило прожить, даже несмотря на острое чувство утраты, которое поселилось теперь в ее сердце. Да, она готова принимать страдания в течение этих бесконечных, долгих, как годы, десяти дней разлуки. Игра стоит свеч.