Ухищрения и вожделения
Шрифт:
— Ни тем, ни другим, ни третьим. Но вопрос этот очень важен. Задав его, я не хотел быть ни бесцеремонным, ни подозрительным.
— Но вы, сэр, не хотите также быть ни откровенным, ни точным. Кстати говоря, меня зовут Иона.
— А меня — Адам Дэлглиш.
— Ну что ж, Адам Дэлглиш, приведите мне одну убедительную причину, почему я должен ответить на ваш вопрос, и вы получите ответ.
Дэлглиш помолчал с минуту. Разумеется, думал он, существует теоретическая возможность, что здесь перед ним — убийца Хилари Робартс, но ни на миг он не мог поверить, что это действительно так. Накануне вечером
— В воскресенье вечером здесь, на берегу, была задушена молодая женщина. Если вы недавно нашли, от кого-то получили или ходили в этих кроссовках по мысу в прошлое воскресенье, полиции будет необходимо об этом узнать. Обнаружен четкий след. Важно идентифицировать этот след хотя бы для того, чтобы исключить владельца кроссовок из процесса расследования.
— Ну что ж. Это по крайней мере ясно. Вы говорите как полицейский. Мне будет жаль, если вы и в самом деле полисмен.
— Это дело — вне моей компетенции. Но я и в самом деле полицейский. И мне известно, что сотрудники местной уголовной полиции разыскивают пару кроссовок фирмы «Бамбл».
— А эта пара, насколько я могу понять, и есть кроссовки фирмы «Бамбл»? Я полагал, что это просто ботинки.
— На них как бы нет торгового знака. На самом деле он находится под языком. Это рекламный трюк фирмы. Предполагается, что «бамблы» узнают и без фирменного клейма. Но если это «бамблы», у них на обоих задниках должна быть желтая пчела.
Иона ничего не ответил, но вдруг энергичным движением задрал обе ноги высоко вверх, подержал так пару секунд и снова опустил.
Оба некоторое время молчали. Потом Иона спросил:
— Вы хотите сказать, что в данный момент на моих ногах — обувь убийцы?
— Не исключено, что он мог быть в таких кроссовках, когда убил эту женщину. Вы понимаете, какое значение они имеют?
— Меня, вне всякого сомнения, заставят это понять. Вы сами или кто-нибудь другой из подобных вам.
— Вы слышали о Свистуне из Норфолка?
— Это что, птица такая?
— Это серийный убийца.
— И это его обувь?
— Он умер. А это последнее убийство было совершено таким образом, чтобы ответственность пала на него. Вы что же, хотите сказать, что вы о нем и не слышали никогда?
— Порой мне в руки попадает какая-нибудь газета, когда бумага требуется мне для иных, более земных нужд. В мусорных ящиках газет всегда предостаточно. Но я их редко читаю. Они поддерживают во мне убеждение, что сей мир не для меня. По-видимому, я пропустил сообщение об этом вашем насвистывающем убийце. — Иона помолчал, потом добавил: — И что же, по-вашему, я должен теперь делать? Я так понимаю, что теперь я в ваших руках?
— Я ведь сказал: это расследование вне моей компетенции. Я из столичной полиции. Но если бы вы согласились проехать со мной ко мне домой, я мог бы позвонить тому, кто этим делом занимается. Мой дом недалеко отсюда, на мысу, я живу на Ларксокенской мельнице. И если вам захочется обменять кроссовки на пару моих ботинок, это будет самое малое, что я могу вам предложить. Мы
Иона поднялся на ноги с поразительной легкостью. Когда они шли к машине, Дэлглиш сказал:
— На самом деле я не имею права спрашивать вас об этом, но не могли бы вы удовлетворить мое любопытство? Как они вам достались?
— Они были дарованы мне — непреднамеренно, должен я сказать, и в поздний ночной час, в воскресенье. Я прибыл на мыс после наступления темноты и прошел к своему привычному месту ночлега. Это наполовину ушедший в песок бетонный бункер. «Дот» — так, мне кажется, его называют. Думаю, вы знаете это место.
— Да, конечно. Не очень-то полезное для здоровья местечко, на мой взгляд.
— Что ж, я знавал места и получше. Но у бункера есть то преимущество, что там я целиком предоставлен самому себе. Мыс удален от путей, которыми обычно следуют мои собратья-странники. Я посещаю эти места примерно раз в год и остаюсь на день-два. Дот прекрасно защищает от непогоды, а поскольку смотровая щель обращена в сторону моря, я могу разжечь костерок без боязни быть обнаруженным. Отметаю весь мусор в сторону и совершенно о нем забываю. Очень рекомендовал бы вам использовать этот метод.
— Вы прошли прямо туда?
— Нет. У меня установился обычай поначалу заходить в старый пасторский дом. Пожилая чета, проживающая в доме, любезно разрешает мне пользоваться их водопроводным краном. Мне нужно было наполнить флягу. Кстати, оказалось, что в доме никого нет. В окнах нижнего этажа горел свет, но никто не отозвался на звонок.
— А который был час? Вы не помните?
— Часов я не ношу и мало внимания обращаю на бег времени меж закатом и рассветом. Но, проходя по деревне, я заметил, что часы на церкви Святого Андрея показывали половину девятого. Скорее всего у старого пасторского дома я оказался в девять пятнадцать или чуть позже.
— А потом что вы делали?
— Я помнил, что около гаража имеется наружный водопроводный кран. Я взял на себя смелость наполнить флягу без разрешения. Думаю, они вряд ли пожалели бы для меня питьевой воды.
— А машины вы там не видели?
— На подъездной аллее стоял автомобиль. Гараж был открыт, но, как я уже упоминал, ни одного человеческого существа я не видел. Потом я прошел прямо к своему убежищу. К тому моменту я почувствовал крайнюю усталость. Напился воды, съел корочку хлеба и немного сыра и уснул. Кроссовки были брошены в дверь бункера ночью.
— Брошены? Не поставлены?
— Мне представляется, что брошены. Любой, кто зашел бы в бункер, не мог не увидеть меня. Так что скорее всего их просто швырнули внутрь. В Ипсвиче при церкви имеется придорожный щит для цитат из проповеди. На прошлой неделе было сказано вот что: «Каждой птичке Божьей Господь посылает червячка, но Он не бросает его прямо ей в гнездышко». В данном случае, как видим, Он все-таки бросил.
— Они попали в вас, и вы не проснулись? Кроссовки довольно тяжелые.
— Я уже сказал: вы говорите как полицейский. В воскресенье я прошел километров тридцать. Совесть моя чиста, и сон мой крепок. Если бы они попали мне в лицо, я, несомненно, проснулся бы. На самом же деле я обнаружил их, когда пробудился на следующее утро.