Уходи с ним

Ледиг Аньес

А еще мне до смерти скучно. Сон позволяет убить время. Я как собака, которая весь день посапывает в своей корзине, поджидая хозяина.

Не знаю, кого я жду. И больше не виляю хвостом.

На Ванессу и надежды уже не было. И вот она здесь. И даже мне улыбается. Какая честь. Или ей что-то от меня нужно, или в ней все же есть хоть капля сочувствия ко мне.

– Привет, сестренка.

– Привет.

– Как дела?

– Это я у тебя должна спросить.

– У меня нормально. Я в полной форме, – отвечаю с иронией. – Но ты пришла меня навестить, и мне уже лучше. Как тебе живется у

моего шефа?

– По-разному. От Соланж обалдеть можно. Куда ни сунься, все нельзя. И хоть войлочные тапки надевай, как в музее, чтобы по ее паркету драгоценному пройти, пока я до своей комнаты добираюсь. Правда войлочные, я никогда такого не видела. Она просто маньячка. Достала уже.

– Будь помягче, Ванесса. Они не дали отправить тебя в приют, или там тебе бы больше понравилось?

– Нет.

– Вот и ладно.

– Но ей что, больше по жизни заняться нечем, кроме как свой паркет надраивать?

– Может, и нечем.

– Прикончи меня раньше, чем я стану такой.

– Ты никогда не станешь маньячкой уборки. Чтоб до такого дойти, раньше нужно было начинать…

– Ха!

– А в остальном?

– Что в остальном?

– Что нового?

– Я получила 10 [15] по математике. Неплохо, а?

– Неплохо. Но ты можешь и лучше.

– Всегда можно и лучше. У меня средний балл, этого ж достаточно, верно?

– Не довольствуйся тем, что ты средняя.

15

Во французских школах двадцатибалльная система оценок.

– А еще я была у дедули.

– Сказала ему обо мне?

– Нет!!! С ума сошел, не хочу, чтоб он концы отдал прямо у меня под носом.

– Надо было.

– Чтоб он перекинулся?

– Сказать ему!!! А то он начнет спрашивать, почему я к нему не прихожу. Можешь ему объяснить. Подробности ему знать необязательно. В любом случае, навестить меня он не сможет. Придумай что угодно.

– О’кей. В следующий раз скажу.

– Как он?

– Как старик в доме престарелых.

– Ему что-нибудь нужно?

– Пакет табака «Амстердамер» и курительную бумагу.

– Сможешь сама купить?

– Не имею права. Знаешь ведь, в табачной лавке продают только тебе.

– Сфотографируй меня и скажи продавцу, что я вряд ли сумею зайти в ближайшее время. Или попроси моего шефа. А как у тебя с деньгами?

– Пусто. Ты же должен был зайти за получкой после смены.

– Попроси шефа зайти, нам нужно подписать бумаги.

– Какие бумаги?

– Доверенность. Я прикован к кровати, нужно, чтоб кто-то организовал нашу жизнь.

– А сколько еще ты думаешь оставаться здесь?

– Ванесса, я здесь пробуду еще недели, а может, месяцы.

– Месяцы? Не буду я еще месяцы в тапках по ее паркету нарезать!!!

– У тебя есть другие предложения?

– Я могу и сама пожить в нашей квартире.

– Исключено.

– Почему?

– Потому что тебе еще рано.

– Тебя послушать, мне все всегда рано. А мне уже четырнадцать, не забудь.

– Четырнадцать – не тот возраст, когда можно жить одной. Ты останешься

у Кристиана и Соланж, в тапках или без, или отправишься в приют.

– Ты меня достал.

– Знаю, но это так.

А потом она ушла, не сказав ни слова.

Мне было больно. Главным образом оттого, что я не мог встать и поймать ее в коридоре. Взять ее за плечо, чтобы удержать, и прижать к себе, чтобы сдержать. Когда она становится злюкой, ее несет и она не может себя контролировать. Только крепко обняв ее и повторяя всякие ласковые слова, мне удается тихонько усмирить ее. Да и то иногда на это уходит немало времени.

Не знаю, куда она отправилась. Она может что угодно вытворить, а я и знать не узнаю, а главное, ничем не могу ей помешать. Я осознаю, что она становится независимой, и мне бы следовало отпустить вожжи – но не настолько, насколько ей бы хотелось, и не сейчас, не в этот тяжелый для нее период.

Видеть, как она уходит – вот так, оставляя меня прикованным к кровати – на меня это подействовало, как удар под дых. А тут зашла санитарка, чтобы поменять пластиковый пакет с мочой. И сразу начала пилить меня: пакет был переполнен, я должен был позвонить раньше. Я давно уже мечтал высказать ей все, что думаю, этой Рокки при исполнении, с тупым взглядом и обходительностью лесоруба. Я заорал, чтобы она от меня отцепилась, – так громко, что примчалась дневная медсестра. Меня сейчас переведут в другое отделение. Тем лучше, больше я ее не увижу. Монстры есть повсюду, но когда тебе совсем невмоготу, лучше с ними не встречаться, особенно вынужденно.

Мой дорогой Ты,

я сыта по горло. Никто в меня не верит. Все думают, что я лузер. От меня всегда чего-то хотят. Хорошо учиться и идти туда, куда велят, надевать тапочки и сидеть прямо, когда я за столом. Мне нельзя устроиться с подносом у телевизора и спокойно посмотреть «Анатомию страсти». Ну, тут им не обломится, они все же не мои родители. Ладно, мило с их стороны, что они меня приняли и не дали отправить в приют, но отчитываться перед ними я не обязана. Перед братом – да, на то ему и дали опеку. Но теперь все пошло кувырком. Месяцы??!! Как я продержусь целые месяцы??? А сейчас у меня еще одна проблема, и ее надо решать. Одну-две недели я могу потянуть, но придется с ним об этом поговорить. Подожду, пока ему станет хоть немного лучше.

Иногда мне хочется быть уже взрослой. Или вообще больше не быть. Пока не решила.

Пустая!

Вот уже четыре часа я жду Лорана.

Уже полдень, а я все еще жду. Он обещал, что будет. Заверил, что сумеет освободиться. Я раз двадцать звонила ему на мобильник и все время попадала на автоответчик.

Он не пришел на процедуру сдачи спермы. Акушерка очень за меня переживает, смотрит со смущенной улыбкой, как будто извиняется за сложившуюся ситуацию. Обещает, что постарается как можно быстрее включить меня в новый цикл, но гарантировать ничего не может. Иногда приходится ждать шесть месяцев. Все, что я делала, – впустую. Усталость, уколы, гормоны, побочные эффекты. Все зря.