Уходила юность в 41-й

Сонин Н. Т.

хлеб не выращивается... Вдруг вспомнил, что когда-то мой отец работал в Старожилове,

еще в волисполкоме. Он рассказывал, какие там знаменитые конные заводы. Может, о

них надо сказать?

— Заводы там, конные. С дореволюционных времен...

— Так, так, — поддержал Печалин, как-то сразу оживившись. — Теперь, брат,

спрошу по истории. Скажи про Старую Рязань. Где она?

Ответил после некоторых раздумий и не совсем уверенно:

— Кажется, где-то

под Спасском.

— Да не кажется, а так оно и есть. Я сам оттуда. Спасский. Ну что ж, здорово,

земляк!

Печалин обнял меня и произнес с волнением:

— А ведь, знаешь, мне приказано было...—но спохватился: — А-а, не надо об

этом. Пойдем ближе к ребятам и потолкуем, браток!

Надолго затянулась наша беседа. У нас с Володей Печалиным оказались сходными

судьбы. Только шли к партизанам разными дорогами.

Одновременно со мной, в мае 1941 года, он окончил Гомельское пулеметное

училище и стал служить командиром взвода в одном из укрепрайонов на западной

границе. Когда началась война, дот лейтенанта Печалина отбивал бешеные атаки

фашистов. Враги окружили дот. Били по нему из полевых орудий. У бойцов Печалина

кончились патроны, и он приказал прекратить огонь. От страшных ударов по

перекрытиям люди глохли. Стальная пыль сыпалась на них. Печалин сказал своим

бойцам: «Пусть потешатся, сволочи. Мы помолчим. Авось посчитают наш дот

подавленным и уйдут».

Расчет командира оправдался. В сумерки стрельба [173] утихла. Выглянули из

амбразуры. Везде полыхали пожары, но фашистов поблизости вроде не было. Печалин

со своими бойцами шагнул в темноту тревожной июньской ночи...

С тяжелыми пулеметами на плечах они шли по ночам на восток. Днем нередко

вступали в схватки с фашистами. За счет трофеев пополнялись вооружением, а главное,

боеприпасами. Но однажды из-за оплошности пулеметчики попали в засаду. Один за

другим выходили из строя бойцы. Ранило самого Печалина. Два пулемета из трех были

разбиты.

Невдалеке от места боя был небольшой лесок. Глядя на заходящее солнце,

Печалин думал: «Скорее бы стемнело!» «Отходите в лес! — крикнул он бойцам. —

Раненых не бросать!» И вновь припал к пулемету, продолжая сдерживать фашистов.

Наконец наступил вечер. Патронов у Печалина оставалось совсем мало. Он вынул из

затвора замок и бросился к лесу.

Там, однако, Печалин никого из своих бойцов не обнаружил. Двое суток скитался

один, на третьи встретился с неизвестными. Это были партизаны.

У партизан Печалин командовал разведчиками. Я поинтересовался: «Возьмешь

меня к себе?»

Он ответил: «Знаешь, просто не советую. Ведь весь отряд из местных

жителей. Действуем, можно сказать, пока по мелочам. Нам, военным, надо

помасштабнее отряды искать. А они где-то есть. Сколько можно, скажем, гоняться за

этими паршивыми полицаями? Неужели мы с тобой не способны на большее?!»

Он взглянул на своих товарищей, которые по-прежнему отдыхали под деревьями,

тяжело вздохнул. Вдруг посоветовал:

— Тебе надо за Днепр. Слыхал, что сам секретарь Черниговского обкома там

партизанами командует. Федоров его фамилия. Но сейчас он ушел со своими отрядами

на север. А ведь за Черниговщиной брянские леса начинаются. И там, знаю, партизан

полно. Словом, земляк, есть где приложить свои силы. Идем к командиру!

Тот меня не задерживал. Согласился с Печалиным:

— Что ж, за Днепр так за Днепр. Володя, перевезешь своего хлопца на ту сторону.

И дай земляку на дорогу продуктов, чтоб меньше бывать в деревнях. Ну, прощай,

парень. Желаю быстрее встать в боевой строй! [174]

Я уходил за Днепр, вовсе не думая о том, что в скором времени вновь возвращусь

в здешние места. Уже в новом качестве — одним из командиров партизанской

артиллерии. И опять, уже на партизанских путях-дорогах, повстречаю своих

мимолетных друзей — Надийку и ту добрую женщину из села Симоновичи. Вновь

увижу я и Володю Печалина.

...С ним я прощался вечером у большой рыбацкой лодки, на которой мой земляк

перевез меня на левый берег Днепра. Мы обнялись, и он сказал на прощанье:

— Удачных дорог тебе, Николай. Авось еще встретимся. Чего на войне не бывает!

Володя долго еще махал мне рукой, сидя в лодке, плывущей к другому берегу...

Примечания

{1}Этот документ, написанный от руки простым карандашом на листке обычной

газетной бумаги, сорок лет спустя после описываемых событий займет как бесценный

экспонат свое место в Украинском государственном музее истории Великой

Отечественной войны. (Примеч. автора.)

Document Outline

Уходила юность в 41-й...

Как все это было...

Где-то в глубинке...

Время призвало нас

1

2

3

Действуем по обстановке

1

2

3

4

5

6

На израненных перепутьях

1

2

3

4

Ударом на удар

1

2

3

4

Перед суровыми испытаниями

1