Уильям Шекспир. Гений и его эпоха
Шрифт:
Так Леонт, не имея на то никаких причин, убежден, что его лучший друг завел любовные шашни с его женой Гермионой. Трех слов достаточно, чтобы убедиться в аутентичности: слабая препозиция в конце строки (кто отважился бы так закончить строку пятнадцать лет назад?) (в тексте Шекспира: «And his pond fish’d by his next neighbour, by / Sir Smile, his neighbour». — Примеч. перев.) и великолепное Sir Smile. Есть прекрасные сцены с Автоликом (плутом, мошенником), которые появляются слишком поздно, и очаровательная Утрата. Вполне возможно, что мальчик-актер исполнял две роли: роль Утраты и сына Леонта Мамиллия, который рано умирает в пьесе. Тогда перед нами символика воскресения из мертвых для самого Шекспира. Гамнет умер, но любимая дочь занимает его место, и у них одни черты лица.
Вот плач об умершем мальчике в «Цимбелине», и он очень красив:
Для тебя не страшен зной, Вьюги зимние и снег, Ты окончил путь земной И обрел покой навек. Дева с пламенем в очах ИлиНо мальчик только спит и пробуждается в виде еще одной потерянной дочери — Имогены. Сама пьеса — самая любопытная из шекспировских смесей. Перед нами древняя Британия, в которую вторглись римляне, но сам Рим — столица Италии эпохи Возрождения. В пьесе есть Постум, но есть также Якимо, а Филарио наводит мост через пропасть времен. Основа сюжета та же, что у Бомонта и Флетчера: муж, уверенный в добродетели своей жены и, кажется, теряющий уверенность, когда претендент его обманывает; он наказывает жену самым жестоким образом. Герои «Хроник» Холиншеда и рассказов Боккаччо образуют весьма причудливую компанию. Здесь снова, как в «Перикле», Шекспир явно работает на пару с кем-то. Почему? Неужели он не мог создать ничего лучшего в своей полуотставке?
69
Перевод П. Мелковой.
«Буря», хоть и написана в этой новой романтически-сказочной манере, наиболее шекспировское произведение, и, хотя предстояло появиться еще одной пьесе, существует уверенность, что именно она является лебединой песней Лебедя с Эйвона. Старый волшебник Просперо является также старым занудой, и иногда он, кажется, понимает это, но Миранда — самая восхитительная из всех последних героинь Шекспира. Опасно персонифицировать подсознание в Калибане, а постоянно ускользающее поэтическое воображение в Ариэле, и даже Калибан тронут лирическим волшебством последнего всплеска таланта Шекспира:
Ты не пугайся: остров полон звуков — И шелеста, и шепота, и пенья; Они приятны, нет от них вреда. Бывает, словно сотни инструментов Звенят в моих ушах; а то бывает, Что голоса я слышу, пробуждаясь, И засыпаю вновь под это пенье, И золотые облака мне снятся. И льется дождь сокровищ на меня… И плачу я о том, что я проснулся… [70]В этом, как и в других романтических эпизодах, появляется Шекспир, желающий не только подарить людям фантастический мир, но и показать, что он мог бы им подарить, если бы ему действительно захотелось написать пьесу для театра масок. Короткая пьеса масок, поставленная Просперо, очаровательна, и она занимает свое место в волшебной истории, которая проникнута своего рода философией ухода в отставку. Этот мир, говорит Просперо, есть Майя, «великолепное зрелище», который изменяется, незаметно принимает другие формы и постепенно угасает, как будто его поставил какой-то божественный Иниго Джонс. У Монтеня есть высказывание: «La vie est un songe… nous veillons dormants et veillants dormons» [71] . (Итак, волей случая, это тот спор между потерпевшими кораблекрушение знатными господами об Утопическом острове.) Это философия, лишенная мужества, и кажется, что ей противоречит энергия языка, который не обладал такой выразительностью даже в годы зрелости Шекспира. Стефано и Тринкуло, пьянчуги, «с отвагой пьяной бьют, безумцы, ветер, / За то, что им подул в лицо; бьют землю / За то, что прикоснулась к их подошвам»: пассивное действие становится активным. Бесформенный Калибан говорит не просто о свежей воде, но о «быстрой свежести» («quick freshes»). Вся земля полна лихорадочной жизни; даже слепой крот, сидя под землей, слушает поступь человека. Если Шекспир создает поэтическое прощание, он намерен показать, что решение об уходе принято им самим, а не вызвано ослаблением его поэтической мощи. Отречение от буйного волшебства сделано, пока волшебство все еще обладает могучей силой. Когда волшебник видит, что его дочь удачно вышла замуж, он строит свои планы:
70
Перевод М. Донского.
71
Жизнь есть сон… мы бодрствуем во сне и спим наяву (фр.).
Вместо Милана читай Стратфорд. Как показательно, между прочим, что это прощальное слово должно иметь такое грохочущее заглавие.
«Буря» была не самым последним словом Шекспира. Возможно, он сказал, вспоминая с друзьями прошлое за рыбным обедом в «Русалке», что хотел бы закончить свою великую сагу из английской истории. Он довел повествование до убийства первого Тюдора. Идти дальше означало проявить неосторожность в старые времена королевы Елизаветы; кроме того, существовал запрет на исторические представления. И еще: царствование Генриха VII, кажется, никогда не предоставляло больших драматических возможностей; приключения Ламберта Симнела и Перкина Уорбека были ничтожным предприятием, характер самого короля не отличался привлекательностью. Но его сын — совсем другое дело. Дочь Генриха VIII, о которой теперь уже открыто говорили, что она была незаконнорожденной, умерла и не могла оскорбиться. Жаль, что публика больше не проявляла интереса к правдивой истории в противоположность сказочным королям и королевам, которых в большом количестве изготовляли Бомонт и Флетчер. Жаль также, что у него, Уилла, не хватило энергии и времени прочитать все материалы о правлении Генриха VIII и сделать из них пьесу. В ответ Бербедж мог возразить, что нет нужды Уиллу делать всю работу. Пусть возьмет помощника. Почему бы не попробовать поработать тебе с одним из молодых людей, Джоном Флетчером например? Пьеса о Генрихе VIII, в которой будут изображены события, предшествующие рождению Елизаветы, пойдет на пользу «Глобусу». Пышное зрелище, ружья, фанфары — настоящее представление на открытом воздухе. Мы сделали слишком много этих интимных постановок в «Блэкфрайерсе»; настало время вновь вздохнуть полной грудью.
Итак, пьеса была написана. Она не романтизирована: король Генрих представлен в ней таким, каким, вероятно, запомнили его отцы старшего поколения публики. В пьесе он показан человеком любезным, но способным на дикие вспышки гнева. В самой пьесе не затрагивался вопрос относительно правомочности развода, легитимности дочери Анны Болейн (Буллен) или законности разрыва с Римом. В ней приводились только факты и предоставлялась полная свобода делать собственные выводы. В «Глобусе» пьеса впервые была представлена под заглавием «Все это правда», но на том представлении правды было сказано очень немного. Заключительная сцена первого акта происходит в зале, во дворце кардинала Йоркского. Анна Болейн входит с «гостями — кавалерами и дамами». Сэр Генри Гилфорд приветствует их от имени его светлости кардинала. Входит лорд-камергер вместе с лордом Сендсом и сэром Томасом Ловелом. Затем под звуки гобоев входит кардинал Вулси в окружении многочисленной свиты. Начинается пир. За сценой король Генрих «и маски в костюмах пастухов» готовят сюрприз для кардинала, явившись на праздник без приглашения. Генрих увидит Анну и сильно влюбится в нее. Но на том первом представлении действие закончилось звуками барабанов и труб и появлением камергера, провозгласившего о прибытии королевских гостей. Фитильный пальник для поджигания пороха в пушке поджег также тростниковую крышу театра. Пламя вышло из-под контроля.
Итак, летом 1613 года пророчество Просперо сбылось. Сам великий земной шар «Глобус» исчез. Дерево сгорело быстро, и величественное здание превратилось в головешки. «От земного шара остались одни руины», — сказал Бен. Никто не пострадал, хотя ягодицы одного мужчины слегка обгорели, и на них быстро вылили «полгаллона эля». Но материальные потери для «слуг его величества» были, должно быть, сокрушительными. Помимо прекрасного здания, там были театральные костюмы и реквизит, все эти рукописи пьес. Кто знает, какие пьесы самого Шекспира, не опубликованные ин-кварто, не смогли появиться в печати в 1623 году в Фолио, потому что они погибли вместе с «Глобусом»?
Предстояло построить еще один «Глобус», но это уже не относится к жизни Шекспира. Пожар 1613 года отметил окончание его карьеры. Он так много отдал жизни этого театра, что его разрушение воспринимал как утрату дарования или части тела. Настало время окончательно возвратиться домой.
Глава 20
ЗАВЕЩАНИЕ
Старому актеру пришлось почти три года ждать финального вызова. А тем временем в качестве вознаграждения ему был предложен выбор: обзавестись хорошеньким круглым животиком, питаясь жирными фаршированными каплунами, или стать тощим стариком в шлепанцах и панталонах в обтяжку. Как-то трудно представить его в образе судьи Шеллоу. Он ближе к вороватому Автолику, чем к образцовому сельскому дворянину. И с его обликом как-то не вяжется спорт сельских рантье — травля зайцев и охота на оленей. Он всегда был на стороне затравленных и убитых. Звание дворянина не имело для него такого значения, как роль. Ни один художник, каково бы ни было его положение, никогда не станет джентльменом с головы до пят. Демон вылезет на заседании приходского совета; ходят слухи о пьянстве в городском баре.
Но Шекспир был сельским жителем от рождения, и его знания цветов и деревьев, поведения мелких тварей пополнились в эти годы безделья. Нечего было больше черпать из книг; возможно, боги, богини и классические герои жили для него сейчас на нарисованных и вышитых картинах, которые украшали стены «Нового места». Мне кажется, что в последние годы он занимался музыкой более серьезно, чем в дни, заполненные работой. Он был знаком с такими музыкантами, как Томас Морли, который писал музыку для некоторых его песен в пьесах и, действительно, был его ближайшим соседом в Бишопсгейт, но это искусство, столь близкое к его собственному, скрывало в себе какую-то тайну. Теперь пришло время узнать больше о нем.
В «Бесплодных усилиях любви» он сочинил музыкальную тему из шести нот и отдал ее Олоферну. Любопытно, что ни один из музыкантов не подхватил эту тему и не развил ее. С D G А Е F — это подходит для бассо остинато; это можно развить в фугу. Если повторить это на три тона выше или ниже, то возникнет превосходная двенадцатитоновая Grundstimmung [72] для серийной композиции. Мы все еще ждем вариаций на тему Уильяма Шекспира.
Я вижу или, вернее, слышу, как семья Шекспира, сидя вокруг стола в гостиной «Нового места», поет мадригалы, заглядывая в сборник, лежащий перед ними. Мадригалы печатали таким образом, что партию можно было прочитать с любого из четырех углов. У Сьюзен, по-моему, было чистое сопрано, она умела читать с листа. У Джудит не было особого голоса, и она так медленно разбирала партию, что превратилась в скучную слушательницу. У Холла, зятя, был бас. У Энн — глубокое контральто. Уилл, возможно, был тенором.
72
Основная тема (нем.).