Уклонист

Лопатин Георгий

– Хоть бы они там все передохли, - в свою очередь Буркнул Бардов.

– Более того, - продолжил Вадим, - согласно прогнозу, каждые десять секунд от голода и недостатка воды или ее плохого качества в Китае умирает минимум один человек. Минимум. Каждые десять секунд. Согласно прогнозам в ближайший год эта цифра достигнет одного человека в секунду. В секунду! Представьте только один человек в секунду. Вы уже подсчитали количество жертв?

– Дохренища!
– радостно воскликнул Бардов.

– Сейчас в год погибает от пятидесяти до ста тысяч человек,

но скоро эта цифра достигнет пяти миллионов.

– Мало...
– снова встрял нацик.

– Ну да, вроде бы и немного по сравнению с двумя миллиардами, но все имеет тенденцию к развитию и пять миллионов может запросто добраться до пятидесяти, а там и до... совсем уж диких величин. Так что им действительно необходимо что-то делать и срочно. Вот они и придумали напасть на Россию. Это их вынужденный шаг. Или они умрут там от голода и жажды, либо на войне. Но в последнем случае у них все же есть хоть какой-то шанс выжить, даже если мы начнем применять ядерные заряды. Особенно если учесть их образ мышления, который несложно воспроизвести.

– В смысле?
– не понял Белый.

– Ну представь, ты мучаешься жаждой и голодом в перенаселенной стране, а буквально рядом на севере, только руку протяни полно пустой земли и море пресной воды, которую нам некуда девать. Ну и что они думают после такого сравнения? Эти русские что собака... сидит на сене, но ни себе, ни другим. Конечно же они считают что подобное положение вещей несправедливым. И они с радостью захотят эту справедливость установить.

– Верно.

– Так что вторжение обязательно состоится...
– вздохнув, закончил Куликов.

***

Куликов сам не заметил как уснул под мерный стук колес и легкое убаюкивающее раскачивание вагона. Все-таки всю ночь грузили ящики, потом днем было не до сна. Проснулся только оттого, что поезд проходил по мосту, из-за чего изменилась тональность шума, да кто-то из соседей заворочался во сне.

Вадим подсветил циферблат. Часы показывали двадцать минут второго ночи.

"Самое идеальное время для побега, - решил он.
– Сейчас у всех самый крепкий сон".

Осторожно высвободившись чтобы не разбудить соседей, Вадим двинулся к тамбуру. Спали впрочем не все, но на него никто не обращал внимание. Мало ли куда солдат пошел, может в туалет, в самом начале пути так вообще сплошной муравьиный поток был. То что он вышел в тамбур тоже никого не встревожило, там обычно курили. Курить непосредственно в вагоне строжайше запрещено.

Куликов не показал своего разочарования, но в тамбуре и впрямь неспешно курило два бойца, о чем-то между собой переговариваясь. Обнадеживало только лишь что сигаретки у них подходили к концу, вот-вот фильтры плавиться начнут. Вадим чтобы не выделяться закурил свою.

Вообще-то он не относился к числу людей страдающих данной пагубной привычкой, что крайне удивительно. Ведь если дети из благополучных семей дымили как паровозы, то детдомовскому сам бог или дьявол велел. Но нет, он не курил что удивляло его воспитателей. Да

что там воспитатели, это удивляло даже его самого!

Но не имея вредных привычек, тем не менее в таких вот экстренных случаях вполне мог затянуться и не казаться белой вороной на фоне окружающих. Он лишь страстно желал, чтобы не подвалил кто-нибудь еще, иначе придется делать еще одну попытку и не факт что она окажется удачной.

Но нет, время для побега действительно оказалось удачнее некуда, все устали до предела и спали мертвым сном. Как только эта парочка раздавив бычки, выбралась из тамбура бросил свою сигарету и Вадим. Быстро посмотрев в окошко в коридор вагона и убедившись что ни бог ни черти никого больше в тамбур не несут подышать никотином, попытался открыть дверь.

Это ему удалось без проблем. В тамбур ворвался плотный поток холодного ночного ноябрьского воздуха. Вот она свобода! Но вод беда, поезд несся по прямой, с хорошей скоростью в пределах восьмидесяти километров в час и как оказалось притормаживать не собирался потому как ни единого повода для этого нет, ни поворотов, ни подъемов...

Можно конечно попытаться прыгнуть на полном ходу, но это и в дневное время весьма опасный поступок, что уж говорить о ночном прыжке! Вдруг там камни острые, коряги, но даже это все фигня по сравнению с железными прутьями, на которые можно насадиться точно на шампур. Тусклый свет из окон вагонов то и дело выхватывал какие-то контуры, что невозможно определить и разглядеть на такой скорости движения, подтверждая самые худшие опасения.

Но надо на что-то решаться, тут либо пан, либо пропал. Время идет и в каждую секунду может кто-то войти покурить. Вон пролетела какая-то деревушка, это хорошо, значит близко дорога и проблем с колесами не возникнет.

И о счастье, состав начал замедляться! Вот скорость упала до приемлемой и только Вадим собрался сделать шаг...

"Накаркал", - с разочарованием вздохнул Куликов, услышав звук открывающейся двери.

– Далеко собрался, воин?
– послышался голос не кого-нибудь, а старшего сержанта Коржакова.
– Дезертировать решил?

– Никак нет, товарищ старший сержант, - медленно обернулся Вадим и закрыл дверь, понимая что попытка не удалась.

– Тогда почему дверь открыта и ты туда почти вывалился?

– Э-э... видите ли товарищ старший сержант, - сыграл смущение Вадим, - я конечно понимаю что это запрещено, но я очень хотел в туалет, а кабинка была занята... Не стерпел... вот и... ну вы сами понимаете...

– Вот как? На полном ходу решил поссать в открытую дверь?

– Так точно.

Старший сержант буквально просвечивал Куликова взглядом точно рентгеновский аппарат. Но Вадима подобным взглядом не взять. В детдоме ему пришлось научиться хорошо скрывать свои эмоции и выглядеть уверенным в себе в любых самых проигрышных ситуациях, потому как слабаков нигде не любят, особенно в детской и еще больше в юношеской среде. Слабаков бьют и всячески третируют просто, потому что они слабаки. Это закон джунглей.