Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез
Шрифт:
– И так уже минут двадцать, – сокрушенно развел руками бригадир.
– Вот что меня больше всего удивляет, – задумчиво сказал Денис Анатольевич, окидывая взглядом разгром, – так это то, что завод до сих пор работает и умудряется что-то выпускать.
– Так вы их заберете? – с надеждой спросил бригадир.
– Нет, тут оставим! – хмыкнул Денис Анатольевич. – Вон того – на штамповку, а этих клоунов сразу в топ-менеджеры! Ладно, мужики, пакуем сначала дятла, потом клоунов. Ох, чувствую, будет нам сегодня наркология благодарна! Я даже почти знаю, в каких выражениях!
Как
Возможно, когда-нибудь пламенные борцы с карательной психиатрией смогут придавить разгул энтропии в своем сознании и своих рядах, консолидируются и выступят единым фронтом против объекта своей всепоглощающей ненависти. И тогда нашему серьезному учреждению в очередной раз придется сделать ход конем. Точнее, слоном. Мы закроем диспансер, отправим медперсонал в длинный-длинный отпуск, а на дверях учреждения повесим список пламенных борцов. С телефонами и адресами. Мол, все вопросы теперь к ним. Ага, и госпитализировать можете непосредственно на их свободные койки. Ничего, освободят, если надо.
Виктор Евгеньевич (назовем его так) знаком с психиатрией уже больше десятка лет. И все эти годы прошли в борьбе. Вначале – с компаниями сотовой связи, вступившими в преступный сговор с иностранной разведкой. Ишь чего удумали – транслируют шифрограммы прямо в мозг, используя его, Виктора Евгеньевича, мощнейший интеллектуальный ресурс как обычный накопитель информации! Они ему даже агентурную кличку дали – «флешка с плешью»!
Переписка с прокуратурой и прочими органами длилась долго. Когда Виктор Евгеньевич уличил их в волоките и пригрозил, что напишет президенту и в ООН, органы заволновались, стали отговаривать – мол, президенту-то за что такое счастье! И быстро вспомнили, что есть такие специальные люди в белых халатах, у которых сейчас наверняка мало работы. Вот пусть и займутся этим плешивым флеш-накопителем. А то он уже собрался вышки сотовой связи валить, офисы громить.
Начался новый этап борьбы Виктора Евгеньевича, на этот раз – с психиатрами. Заявления в суд он носил пачками: на главврача, на участкового, на персонал отделения, на спецбригаду – в общем, человек был занят.
А потом вся болезнь как-то постепенно сошла на нет, госпитализации прекратились, операторы сотовой связи и их иностранные друзья-агенты, судя по всему, нашли себе новые флешки, и Виктор Евгеньевич ходил на прием уже просто для того, чтобы отметиться, рассказать про житье-бытье и выписать лекарства. Ну и, конечно же, снова написать на кого-нибудь жалобу. Чисто чтоб не расслаблялись.
В этот раз Оксана Владимировна расспросила его про самочувствие (традиционно так себе, но с головой все в порядке, вы не подумайте, доктор!), обсудила с ним соседей по подъезду (традиционно сволочей), погоду (традиционно гадскую), экологию (вы, наверное, уже догадались), полистала амбулаторную карту и сказала:
– Виктор Евгеньевич, дорогой. У вас уже лет пять как нету обострений. И лекарства, что я вам выписываю, мы снизили до такой дозировки, что можно смело отменять. Я вас поздравляю. Вы в стойкой ремиссии. Можете к нам больше не приходить. Всего вам доброго.
Виктор Евгеньевич встал. Его губы задрожали, и он разрыдался:
– Вы… Вы меня прогоняете?
– Виктор Евгеньевич, что
– Я… Вы… Вы же мне теперь как родные! Я ведь больше в этой жизни никому не нужен! Понимаете? Никому-никому! Вдовец, на пенсии, ни друзей, никого! Только вы, ваша больница, у меня и есть! Куда же мне теперь?
Доктор встала и положила руку ему на плечо:
– Виктор Евгеньевич, не расстраивайтесь. Ну что вы! Конечно же, вы можете к нам приходить. Рассказывать, как дела, как соседи, что в вашем ЖЭКе снова накуролесили. Приходите обязательно! Только лекарства больше пить не нужно.
Виктор Евгеньевич просветлел лицом:
– Правда?
– Правда, – серьезно и веско ответила Оксана Владимировна.
– Тогда вот, поглядите. – Он вынул из потрепанного портфеля папочку. – Я тут новую жалобу написал…
Рефинансировал
Если бы меня попросили вкратце описать, как за последнее время поменялось отношение народа к кредитам, а банков – к заемщикам, я бы сказал так: если раньше можно было смело давать медаль «За взятие кредита», то сейчас самой модной будет эпитафия «Он покинул этот мир с чистой кредитной историей».
Сергея (допустим, звали его так) на судебно-психиатрическую экспертизу доставил конвой, хотя внешний вид его особых опасений не внушал. Аккуратный костюм, аккуратная прическа, хабитус типичного менеджера. Возможно, даже эффективного. Так вот и не скажешь, что проходит по серьезной статье.
Сергей предъявленных ему обвинений не отрицал. Просто, как он пояснил, обстоятельства сложились так, что любой на его месте поступил бы точно так же. Да-да, даже вы, доктор. Не верите? Тогда слушайте.
Работал он в банке. Менеджером в кредитном отделе. Работа вполне устраивала, но плох тот еж, который не мечтает стать противотанковым, и Сергей задумался о карьерном росте. Для карьеры требовалось второе высшее образование. Юридическое. Платное. Причем, как выяснилось во время первой же сессии, весьма и весьма платное.
А тут еще и подруга шубу затребовала. Мол, кто я тебе – мечта всей жизни или просто потрахаться пришла? Секс без шубы, говорит, глубоко порочен, аморален и опасен для здоровья. Твоего. Пришлось доказывать серьезность намерений срочным взятием кредита.
Зарплаты стало хватать впритык, и все бы ничего, но младший брат решил добить Сергея окончательно. Помнишь, говорит, тот кредит на мою машину, который ты оформил на себя? Так получилось, что я его уже несколько месяцев не плачу. Потому что с работы выгнали. Так что, если придут коллекторы, ты уж сильно не удивляйся, ладно? Коллекторы действительно вскоре заглянули на огонек, и Сергею пришлось клятвенно заверить их, что деньги будут. Скоро-скоро. Уже на той неделе.
Перебрав в уме несколько способов быстрого и верного заработка, Сергей пришел к выводу, что положение спасет только экспроприация. Ну не третий же кредит брать, в самом деле! Отъем денег он решил произвести у заведения, выдающего быстрые кредиты. Это он счел для себя вполне морально оправданным, поскольку процентные ставки у тех были просто грабительскими. А экспроприация экспроприаторов – это не только святое дело, но еще и исторически сложившаяся традиция.