Украденная любовь
Шрифт:
— Простите меня. Я… я не знала…
Киприан вышел из-за стола. Дьявол его побери со всеми потрохами, что же он наделал?! У него и в мыслях не было рассказывать все это. Он вообще не собирался рассказывать Элизе что бы то ни было, кроме того, что могло бы привлечь ее к нему. Он был намерен опутать ее сетями, согнуть, подчинить своей воле, пока она в конце концов не упадет в его объятия. Но он позволил ей перехватить инициативу, и его собственные эмоции привели к его поражению. Ей достаточно было просто слизнуть капельку вина с губы, как он возбудился, словно похотливый козел. Рассуждая
Киприан рассеянно провел рукой по волосам. Если не предпринять что-нибудь в самое ближайшее время, он точно взорвется.
Резко втянув в себя воздух, он вернулся за стол и, ни слова не говоря, вновь наполнил и свой, и ее бокалы. С самых юных лет он знал, что самая большая ошибка, какую только может совершить человек, — это уклониться от брошенного вызова. И неважно, исходил ли вызов от такого же сорванца, как он сам, от более сильного противника или от красивой молодой женщины, которая необъяснимым образом приводила его в смятение. И в том, и в другом, и в третьем случае наступление было самой лучшей защитой.
Разумеется, чтобы добиться успеха, необходимо было поразить противника в самое уязвимое место. С уличными забияками хорошо срабатывал удар головой в лицо или коленом в пах. Слабостью Ллойда Хэбертона был его единственный сын. Что же касается Элизы Фороугуд…
Киприан поднял свой бокал, словно собирался произнести тост. Увидев опасливое выражение на ее лице, он улыбнулся:
— Кажется, мы зашли в тупик, Элиза, но у меня есть к вам одно предложение.
13
— Предложение? — Что-то в улыбке Киприана заставило сердце Элизы замереть, но уже в следующий миг эта наиболее своенравная и непредсказуемая часть ее организма словно вознамерилась вырваться из ее груди на волю. — Какое же предложение? — спросила она, крепче стискивая ножку своего бокала.
Киприан небрежно пожал плечами:
— Ваши критические Замечания насчет моей матери и выбора, который она сделала, показывают полное незнание предмета с вашей стороны.
— Я только хотела сказать…
— Нет уж, сначала дослушайте до конца. Вы говорите о страсти как о чем-то, чего следует бояться, как о грехе, который может погубить вашу жизнь. Не спорю, жизнь моей матери могла бы сложиться лучше, но я вовсе не уверен, что, будь у нее возможность начать все сначала, она бы поступила иначе. Она действительно любила того человека. — В голосе Киприана послышалась горечь. — И сожалела только о том, что не смогла удержать его.
Элиза прикусила губу.
— Но, может быть… Может быть, если бы она не уступила его… его… Ну, вы понимаете… Может быть, тогда он бы женился на ней и остался с ней?
— А может быть, пошел бы своей дорогой, искать еще более уступчивую женщину. И где бы тогда был я? Просто не появился бы на свет. Но это все неважно. По крайней мере, моя мать вкусила страсти, какой бы короткой она ни была.
— Майкл вовсе не скучный, — возразила она. «Он просто слишком… слишком совершенен», — хотелось ей добавить.
— Но он не зажег в вас страсти!
— Пока нет! Но со временем, я уверена… уверена, так и будет, — закончила она едва слышно.
— А я уже зажег.
У Элизы перехватило дыхание, в широко раскрытых глазах отразились ужас и замешательство.
— Вы?.. Нет, нет! — запротестовала она, хотя и понимала, что с ее стороны это чудовищная ложь.
— Да. — В улыбке и во всей позе Киприана была такая спокойная, искренняя уверенность, что Элизе захотелось заплакать. — Я вижу это по вашим глазам. Я слышу это по вашему дыханию — такому частому, неровному, порой совсем замирающему. Я чувствую это, Элиза, когда вы целуете меня. Все это, к вашему сведению, и есть сладостные проявления страсти. И вам, я думаю, пришло самое время выпустить вашу страсть на волю, а я покажу вам, как это сделать. Я научу вас тому, какое наслаждение мужчина и женщина могут подарить друг другу.
«Нет, я не позволю вам учить меня таким вещам!» — эти слова, которые она собиралась сказать, так и не были произнесены. Элиза зачарованно смотрела на него. Она попыталась думать о его матери, о ее загубленной жизни, но вместо этого вспоминала только, какие странные, жгучие ощущения вызывают в ней его поцелуи. Нежные поцелуи Майкла лишь пробуждали мысли о том, что на свете может существовать нечто подобное, а поцелуи Киприана…
— Означает ли ваше молчание, что вы задумались над моим предложением?
— Нет, — одними губами произнесла Элиза и прерывисто вздохнула. — Нет, я не собираюсь думать над вашим предложением, в чем бы оно ни заключалось, — попыталась сказать она несколько более твердо. Ей очень хотелось вина, но она тут же подумала, что подбадривать себя подобным образом не годится. Это приведет к обратному. Если она выпьет слишком много, то потеряет всякую способность к сопротивлению, и тогда…
И она отставила от себя бокал, а руки сложила на столе.
Но и это оказалось не самым удачным решением, поскольку Киприан тут же снова завладел ее руками. Его теплое прикосновение совершенно выбило Элизу из колеи, и она воззрилась на него с выражением беспомощности и растерянности на лице.
Киприан слегка улыбнулся:
— Успокойтесь, Элиза. Я вам нравлюсь, мы оба это знаем. А вы нравитесь мне. — Он помолчал, пристально всматриваясь в ее лицо. — Вы нравитесь мне гораздо сильнее, чем я мог себе вообразить.
— Я не… не желаю этого слышать, — пролепетала Элиза, жадно ловя каждое слово. Она нравится ему? В самом деле нравится?
Киприан, словно угадав ее мыслями, принялся поглаживать ее запястья медленными и невыносимо дразнящими круговыми движениями больших пальцев.
— Вы самая обворожительная женщина, какую я когда-либо знал, Элиза. Робкая и… дерзкая. Сдержанная и страстная. Не будет предела наслаждению, которое мы сможем изведать вместе.