Украденный сон
Шрифт:
Евгений просидел над списком до поздней ночи, пока в нем не осталось, наконец, 46 машин, в которых ехало в общей сложности 119 человек. 85 из них были жителями Москвы, и ими Морозов планировал заняться в первую очередь. К моменту возвращения Каменской из Италии у капитана появился реальный подозреваемый: некто Николай Фистин, руководитель молодежного спортивного клуба «Варяг». Вместе с ним в машине следовал Александр Дьяков, москвич. Помня о том, что свидетели, давая словесное описание спутников Ереминой в электричке и в поселке, характеризовали их как спортивных молодых людей с накачанной мускулатурой, Морозов понял, что здесь, пожалуй, «горячо». Попробовать, во всяком случае, стоило. Если след окажется ложным, – что ж, в списке оставалось еще 29 машин, будем работать дальше, решил он. На 19
Ко вторнику уверенность капитана Морозова в том, что Фистин и Дьяков – те, кто ему нужен, несколько окрепла, хотя изрядная доля сомнений все же оставалась. Он решил понаблюдать за клубом, и очень скоро обнаружил, что Фистиным и Дьяковым интересуется не только он один. Наметанным профессиональным глазом он сразу определил работу коллег. Выходило, что эта Каменская (как ни пытался, он не мог придумать женского эквивалента слову «молокосос», дальше «молокососки» его фантазия не шла, поэтому про себя Морозов называл ее либо пигалицей, либо по фамилии), так вот, выходило, что Каменская все-таки подобралась к клубу, только с какой-то другой стороны. Злости и разочарованию капитана не было предела. Но, поразмышляв некоторое время, он вдруг сообразил, что может гордиться собой: он один сумел получить тот же результат, что и Каменская, у которой в подчинении была целая группа. Конечно, Евгений при этом изрядно кривил душой, ведь он-то скрывал добытую информацию, в то время как все остальные щедро делились с ним, так что на деле выходило, что у него было весьма ощутимое преимущество. Но это не помешало ему воспрянуть духом и испытать прямо-таки мальчишеский спортивный азарт. Раз силы равны, думал он, то можно еще потягаться. Пусть мы в какой-то момент оказались в одной точке, но мы пришли к этой точке разными путами, наши дороги и дальше разойдутся. Вот и поглядим, кто свой маршрут пройдет быстрее!
Но долго соревноваться с Каменской Евгению Морозову не удалось.
Дьяков куда-то пропал, а буквально на следующий же день рано утром Каменская позвонила и сказала, что работа по делу об убийстве Вики Ереминой прекращается и он, Евгений, может считать себя свободным. Все возможные версии проверены, ни одна из них к успеху не привела, сразу после праздников будет вынесено соответствующее постановление следователя.
– Спасибо за помощь. Женя. С наступающим Новым годом тебя, – попрощалась Каменская, но голос у нее был почему-то убитый.
"Что, пигалица, не привыкла проигрывать? – злорадно подумал Морозов.
– Расстроилась? Погоди, еще не так расстроишься, когда я найду убийц.
Локти себе будешь кусать, что отступилась. Как же ты, голубушка, проморгала Фистина с Дьяковым? Ведь сидела же у них на хвосте, значит, было у тебя что-то против них. Чего ж ты бросила дело на полдороге? Не уверена, а подпереть свои подозрения тебе нечем. А мне – есть чем. Потому что я знаю то, чего не знаешь ты. Я знаю, что Фистин снял дом, где его подручные, в том числе и Дьяков, целую неделю держали Вику Еремину. Я знаю, где этот дом. Я знаю хозяина, который может опознать Фистина, и продавщицу, которая опознает троих «качков». У меня есть также два человека, которые смогут опознать парней, ехавших с Викой в электричке. Если это окажутся парни из клуба «Варяг», то Фистин не отвертится, он к убийству Ереминой пришит намертво".
Евгений как-то не задумывался над тем, зачем, собственно, Николаю Фистину, руководителю молодежного спортивного клуба, организовывать всю эту историю с Викой: увозить ее из города, держать целую неделю взаперти и под охраной, а потом – задушить. Мотивы и вся эта субъективно-психологическая муть мало заботили капитана. Фистин – дважды судимый, и этим, по мнению капитана
Важно установить, кто это сделал, а уж на вопросы «почему» да «зачем» пусть суд ищет ответы. Таким уж был капитан Морозов, и, может быть, эта черта характера и отличала его от Насти Каменской, которая пыталась понять, что опасного для убийцы знала или сделала Еремина и почему ее надо было убивать.
После Настиного утреннего звонка по телефону Виктор Алексеевич Гордеев решил на работу не идти.
– Ночью зуб разболелся, – коротко сообщил он своему заместителю Павлу Жерехову. – Пойду к врачу. Если кто спросит – буду после обеда.
Отправив жену на работу, Гордеев забегал по квартире, стараясь привести мысли в порядок. Настин телефон прослушивается, они это уже установили. Что же с ней случилось? Кто ее так крепко прихватил? И на чем?
Надо найти возможность хоть какого-то контакта с ней… Она, кажется, сказала, что заболела и будет вызывать врача. Можно попробовать, попытка – не пытка. Колобок метнулся к телефону.
– Регистратура, – услышал он равнодушный девичий голос.
– Полковник Гордеев, начальник отдела МУРа, – бодро представился Виктор Алексеевич. – Скажите, пожалуйста, моя сотрудница майор Каменская вызывала сегодня врача на дом?
– Справок не даем, – так же равнодушно ответил голос.
– А кто дает справки?
Но в трубке уже пищали короткие гудки. "Вот стерва!" – зло фыркнул Колобок вслух и принялся набирать другой номер.
– Диспансерное отделение, слушаю вас.
Этот голос показался Виктору Алексеевичу более обнадеживающим.
– Здравствуйте, вас беспокоит полковник Гордеев из МУРа, – проворковал наученный предыдущим неудачным опытом Колобок и сделал паузу в ожидании ответа.
– Здравствуйте, Виктор Алексеевич, – послышалось в трубке, и полковник с облегчением вздохнул: он попал на человека, который его знает.
Дольше дело пойдет более гладко.
На всякий случай он потратил еще несколько секунд и два десятка слов на выражение радости по поводу того, что его знают в диспансерном отделении поликлиники, и только потом перешел к главному. Прежде чем добраться до выезжающего по вызовам врача, ему пришлось сделать еще шесть телефонных звонков, но желанная цель была наконец достигнута.
– Вам повезло, что вы меня застали, – сказала ему врач Рачкова, – я уже на пороге стояла.
Она молча, не перебивая, выслушала путаные и туманные объяснения Гордеева.
– Теперь я повторю. Вы хотите, чтобы я сказала Каменской о вашем звонке и спросила, не хочет ли она что-нибудь вам сообщить. Я должна, невзирая на реальное состояние здоровья, выписать ей больничный на максимально допустимый срок. Более того, я должна усмотреть основания для экстренной госпитализации и обсудить этот вопрос с больной. В случае положительного ответа я должна позвонить из квартиры Каменской в госпиталь. И последнее. Я должна, насколько это возможно, убедиться, что она действует под чьим-то контролем либо без такового. Все верно?
– Все верно, – с облегчением вздохнул Гордеев. – И я очень прошу вас, Тамара Сергеевна, поезжайте к ней сразу же и потом перезвоните мне. Я должен как можно скорее понять, что с ней происходит.
– Звонить вам, разумеется, следует не от нее? – усмехнулась в трубку Рачкова.
– Разумеется, – подтвердил полковник. – Я вам заранее благодарен.
Положив трубку, Виктор Алексеевич лег на диван, поставил перед глазами будильник и начал ждать.
Тамара Сергеевна Рачкова назвала водителю первый адрес и принялась листать амбулаторную карту Каменской А. П., прикидывая, какой диагноз проще всего будет «натянуть», не тратя слишком много времени. Она повидала в жизни достаточно и к своим шестидесяти двум годам имела за плечами сорокалетний опыт работы в медицинских учреждениях, обслуживающих "компетентные органы". Поэтому просьба, с которой обратился к ней полковник Гордеев, ее не слишком шокировала. В ее практике бывало и не такое. Однажды ей даже пришлось удалять несуществующую опухоль молодому оперативнику, добровольно подставившему себя под нож, потому что настоящего больного необходимо было срочно тайком перевезти в другое место, а отменять операцию в целях конспирации было нельзя…