Украденный сон
Шрифт:
Арсен ступил на платформу в тот момент, когда прямо перед ним раздвинулись автоматические двери. Он шагнул в тепло вагона, уселся в уголке и, прислонившись головой к стенке, прикрыл глаза.
Полковник Гордеев обдумывал сведения, которые Олег Мещеринов привез от вдовы Аркадия Никифорчука. Вчера, 29 декабря, Виктор Алексеевич получил первую информацию о соучастнике Градова по эпизоду в квартире Тамары Ереминой. Жаль, что следователь Смеляков не помнил, в каком именно институте учились молодые люди, которых пришлось срочно «убирать» из материалов уголовного дела. Пока Настя «вычисляла» Градова, найдя его по совпадению адресов с одним из фигурантов нынешнего дела, пока собирали о нем данные и выясняли, в каком институте он учился, пока искали его сокурсника
Поэтому Гордеев вчера же велел стажеру Мещеринову съездить к вдове погибшего.
Виктор Алексеевич не мог знать, что сразу же после получения задания Олег позвонил Арсену и обо всем доложил.
– Съезди, но прежде чем докладывать Гордееву, свяжись со мной, я тебя сориентирую, – скомандовал старик.
Вечером Мещеринов женщину не застал, она работала официанткой и освобождалась не раньше половины второго ночи, а беспокоить ее на работе по такому деликатному вопросу стажер не решился. Он явился к ней утром, выяснил все, что его интересовало, и в деталях живописал Арсену. К этому моменту руководитель конторы уже знал, что Гордеев звонил Каменской и жаловался на интенсивное давление «сверху». Информация о Никифорчуке только укрепила его в решимости порвать с Градовым, предоставив ему самому выпутываться.
"Экий, право же, подлец наш Сергей Александрович", – с усмешкой размышлял Арсен, слушая четкий и лаконичный рассказ стажера. Мало того, что скрыл ту давнюю историю с убийством Лучникова, так еще и о подельнике своем промолчал. Совсем за дурака держит старого Арсена. Руководитель конторы привык к тому, что люди, обращавшиеся к нему за услугами, доверяли ему безраздельно, как больные доверяют врачу. Разве нормальному человеку в голову придет скрывать от врача половину симптомов своей болезни и потом надеяться на то, что ему помогут выздороветь? А если Градов не понимает таких простых вещей, то нечего ему надеяться на контору и на него, Арсена.
– Можешь рассказать своему начальнику все как есть, – милостиво разрешил он Олегу.
Если бы полковник Гордеев знал правду, он бы, вероятно, посмеялся над тем, что, совершив ошибку и доверившись стажеру, получил в результате достоверную информацию. Но правды он в тот момент не знал, потому и не стал задумываться над сложными перипетиями борьбы истины с ложью.
Вдова же Никифорчука поведала, что в последний месяц перед смертью Аркадий пил больше обычного и часто по ночам звонил какому-то Сергею, плакал, упоминал имя «Вика». Кто такие эти Сергей и Вика, женщина не знала, и два года назад искать их в многомиллионной Москве было бессмысленным. Да и зачем, если смерть Аркадия не выглядела криминальной? Кроме того, она рассказала, что муж много раз затевал с ней разговор о детях.
– Как ты думаешь, – спрашивал он, – трехлетние дети понимают, что вокруг них происходит? А как ты думаешь, они, когда вырастают, помнят о том, что было, когда они были маленькие? Вот ты помнишь себя в младенческом возрасте?
Чем вызван такой горячий интерес к психологии младенцев, Аркадий никогда не объяснял. Но однажды обмолвился,
Объяснение казалось достаточно убедительным для второй жены, но совершенно не удовлетворило Гордеева, который, имея перед собой детальное жизнеописание несостоявшегося дипломата, сразу увидел, что в момент развода дочери Никифорчука было не три года, а всего полтора.
Самой же важной деталью оказалась личность прохожего, случайно обнаружившего труп Никифорчука в темном закоулке возле здания станции метро.
Он случайно наткнулся на лежащего неподвижно человека, хотел уже бежать вызывать «скорую», думая, что тот, может быть, еще жив, но, увидев проезжающую рядом патрульную машину, замахал руками и позвал на помощь милиционеров. Имя этого прохожего было Николай Фистин.
Виктор Алексеевич зашел к Жерехову. Работа в его кабинете уже закончилась, труп Морозова унесли, эксперты сделали все необходимое и удалились, оставив после себя легкий запах реактивов.
– Что Ларцев? – с порога спросил полковник.
– Был в обществе охотников и рыболовов, потом ребята его потеряли, сейчас пытаются найти.
– Паша, он что-то нащупал. Он ищет кого-то конкретного, пошли дополнительно людей ему вслед. Надо его подстраховать. У него от отчаяния может притупиться чувство опасности.
– Сделаю, – коротко кивнул Жерехов.
– Сведения о докторе Рачковой?
– Ничего подозрительного. Живет с мужем – пенсионером. Муж увлекается филателией. Излишний достаток в семье не наблюдается. Дети живут отдельно. Ничего, за что можно уцепиться.
– Ладно, значит, я с перепугу перестраховался. Совсем чутье потерял.
Теперь другое. Усильте наблюдение за Фистиным. Это может оказаться очень интересным.
– Виктор, думай, что говоришь! – с досадой покачал головой Павел Васильевич. – Где людей взять? У нас их не бездонная прорва. Если бы дело было на контроле у министра, тогда нам бы давали столько сил и средств, сколько попросим. А это дело даже не на контроле у начальника МУРа. Что я себе, рожу людей, что ли? Чтобы проверить сегодня обстановку у дома Анастасии и выполнить твое задание по доктору Рачковой, я снял наблюдение с Фистина. Теперь тебе понадобились люди бегать за Ларцевым. Это я сделаю. А где взять наружников для Фистина – ума не приложу. Гончаров меня сегодня уже трижды посылал, и с каждым разом все дальше и затейливее. И он, между прочим, прав, Виктор. У нас нет четкого плана операции, у нас вообще нет никакого плана, мы шарахаемся из стороны в сторону, делаем судорожные телодвижения, совершенно не понимая, что будет происходить в следующую минуту. Но это ведь наши с тобой трудности. Немудрено, что Гончаров взбесился. Мы без конца перетасовываем его людей, отменяем задания, не успев их толком выполнить…
– Когда-нибудь я тебя все-таки убью, – рассвирепел Гордеев. – И ты так и помрешь крючкотвором и занудой. У тебя что, друзей нет в отделениях милиции? Ты что, первый год в Москве живешь, связями не оброс? Звони, проси, умоляй, обещай цистерну водки и вагон закуски, в ногах валяйся, но чтобы за Фистиным через полчаса был «хвост». Все, Паша, обсуждение закрыто. Я знаю, ты терпеть не можешь делать то, что не положено, а уж тем более не любишь просить кого-то нарушить инструкцию. Наплюй на то, что ты любишь и чего не любишь. Считай, что это приказ. Если что не так – я сам буду отвечать.
Тяжело вздохнув, Павел Васильевич потянулся к телефону.
Мальчики, посланные дядей Колей следить за Арсеном, растерянно глядели вслед уходящей электричке. У них было задание выяснить адрес старика, но с места встречи с дядей Колей он отправился на Ярославский вокзал и сел в пригородный поезд. Мальчики доехали вместе с ним до нужной ему остановки. Старик ровным шагом пошел в сторону леса по совершенно пустой дороге. Идти за ним на небольшом расстоянии было рискованным, поэтому мальчики поймали возле платформы толстую тетку с сумками, сошедшую с этого же поезда.