Украденный. Книга вторая
Шрифт:
— Поговорим, — он отпустил ее и закрепил кончики волос кожаным ремешком, который она успела снять.
Вода зашипела, вырываясь из котелка на камни и Унау дернулась было туда, но он снова схватил ее за руку и вернул обратно:
— Я сказал тебе — сядь и слушай меня! Ты понимаешь, или ты обезумела?
Она только кивнула и вдруг испуганно посмотрела на него.
— Ты не должна так себя вести.
— Но что я сделала?!
— Унау, ты больше не будешь плести мне косы. Ты мне не жена, значит не можешь дотрагиваться
— Но…
— Помолчи! — он чуть повысил голос, нависая над ней.
— Ты не можешь давать мне советы и наставления, если я тебя не просил. Ты должна понять свое место и мое дело показать его тебе.
— Вот как значит… огу! — всхлипнула она.
— Да. Я говорил тебе, что не смогу никогда полюбить тебя и не хочу брать тебя первой женой. Ничего не изменилось.
— Не изменилось, — горестно повторила она.
— Мы совершили ошибку, — закончил он.
— Ооо… — пробормотала Унау.
— Если ты беременна, я… — он вздохнул, — женюсь на тебе. Но я не желаю этого. И тебя больше не желаю.
Унау подняла голову; глаза у нее стали больше в два раза и блестели от слез.
— Значит, так… — произнесла она.
— Так.
Некоторое время он стоял, пока она не опустила голову и не начала рыдать. А вода все шипела, изливаясь из котелка на камни. Арис развернулся и подошел к костру. Снял рогатину, поставил котел на камни, сложенные у кострища. Унау все еще рыдала.
— Унау, — негромко сказал он, — все это не твоя вина. Это я виновен перед тобой. Я исправлю это и никогда не повторю той ошибки. Я найду тебе мужа и устрою твою жизнь. Может быть прямо тут, среди лесного народа.
Она зашипела едва не сильнее, чем кипящая вода, когда вскочила на ноги и слезы разом высохли:
— Что?! Ты решил выдать меня за лесного колдуна?! Только и думаешь, как от меня избавиться?! Я и сама могу уйти! Делай что хочешь, только я не останусь в этом проклятом месте! Никогда я не стану жить среди лживых людей без сердца и совести, которые поклоняются Зверю! Да! Они носят свои дары Зверю с красными глазами, мерзкому колдуну который превращается в невиданную тварь — то ли змею, то ли волка с двумя головами!
Она шагнула к нему, сложив руки перед собой:
— Они уже задурили тебя! Не доверяй им! Их женщины коварные твари! И все они полны темного колдовства, от которого сами стали чудовищами!
— Унау, закрой свой рот, — попросил он тихо, но твердо.
Она всхлипнула снова и протянула руки:
— Я говорю правду! Дед повторил бы тебе мои слова и ты поверил бы ему! Арис… прошу тебя! Поверь мне, не отвергай меня и мои слова!
— Замолчи, — отрезал он.
Унау стояла теперь в пол шаге от него и слезы лились по щекам, а губы дрожали. Она протягивала руки, и против воли он снова ощутил жар в теле и отступил на шаг.
— Нет. Будь же благоразумна. Я помогу тебе во всем, буду твоим братом, но бОльшего
Она упала на колени и залилась рыданиями снова.
— Прости меня, Унау, — попросил он, — Я причинил тебе вред.
— Уйди! — выкрикнула она вдруг. — Уйди! Оставь меня! Ненавижу тебя! И себя ненавижу! Уйди, я не хочу с тобой больше говорить, или я сама уйду!
Арис быстро вышел из шатра и остановился с той стороны полога. Унау рыдала внутри, горько, безутешно. Проклиная тот вечер, когда поддался на ее уговоры, Арис пошел прочь.
Сперва он шёл не глядя, будто хотел убежать от отчаянных рыданий, что раздавались в шатре. Боль Унау причиняла боль и ему, ибо он и был ее причиной. Когда звуки её горя стихли вдали, он огляделся и понял, что находится на краю поляны, под Древом, но теперь тут все изменилось. Люди ушли и шум праздника раздавался где-то вдали. Вид самого Древа за это время изменился тоже. Листья утратили сияние, но по веткам все еще бежали слабые искорки. Ярче всего светился ствол, хоть и его сияние потускнело.
Арису хотелось получше рассмотреть дорожки искр на огромном стволе, но он не решился подойти. Это место — священное для лесного народа, кто знает, как следует себя тут вести. Как вежливый гость, он не хотел нарушать правила едва появившись.
Он огляделся. Где-нибудь под деревьями найдется приют. Это не беда, когда так тепло и вокруг мягкая трава. Если бы ещё поесть! С утра во рту не было ни крошки. От этой мысли он грустно вздохнул, а потом провел рукой по верхушкам густой травы, что росла на поляне под древом. Стайка светлячков тут же поднялась из травы и вдруг превратилась в щенка. Арис присмотрелся и понял, что это не светлячки, а искорки света. Щенок поскакал над травой не задевая верхушек. Шлейф искорок летел за ним.
— Арис, гостюшка, не спится? Вот увидел тебя, думаю подойду.
Старик охранитель, что встретил их так тепло, стоял рядом. Арис кивнул: да мол, не спится. Некоторое время они молчали, слушая отголоски музыки. Ее звуки теперь стали частыми и ритмичными, будто там проходил ритуал.
— Племянники мои о тебе рассказали, — проговорил вдруг старик, — Снежич сказал, что человек ты сильный, но не простой.
— А Вторак что говорил обо мне? — усмехнулся Арис и охранитель тоже усмехнулся:
— Вторак молчал… себе на пользу. По взгляду его, лисьему, понял я, что невзлюбил тебя он крепко.
Они немного помолчали и Арис вдруг решился:
— Вы старый человек и много видели. Вы мудры и отнеслись ко мне с добром. Расскажите мне про колдовство. Что оно такое? Добро это, или зло? В моем стойбище шаманы учили, что колдовство есть зло. Но вот я вижу целый народ, где все владеют колдовством, даже дети. Как духи могли допустить такое, если колдовство — зло?
Старик сказал: