Украденный. Книга вторая
Шрифт:
Но склоны вдруг вспыхнули, как сухая трава в жару, сразу повсюду. Яркий огонь помчался вверх и вниз, запылал, окружая город огненным кольцом. Крики луши превратились в вой, высокий, мерзкий звук режущий уши. Кеттер сказал:
— Пусть простят меня боги, я слышу эти крики и надеюсь, что до вечера Меш завопит так же.
Бако глянул на него и отвернулся. Он снова посмотрел вниз. Пока все было хорошо — склоны пылали, лушь горела и гибла, охваченная огнем. Во все стороны, насколько хватало взгляда, все обстояло именно так. Но вскоре густым черным дымом заволокло низины и склоны,
— Что же теперь делать? — пробормотал Кеттер, который тоже отлично понимал опасность такого положения. Они уже не могли различить что происходит за стенами — дым закрыл все.
Еще немного и они просто задохнуться сами. Он замер, лихорадочно обдумывая положение, когда на площадку взобрался вестовой старшего шамана.
— Рука вождя! Господин велел тебе передать, что сейчас ты перестанешь сердиться, из-за ваших разногласий по поводу количества шаманов наверху. Старший шаман просил передать, чтобы ты не благодарил его за настойчивость! — с этими словами мальчик ушёл, а дым начал редеть на глазах, расходиться в стороны. Бако увидел дальние башни, площадь и стену. Он выпил воды прямо из жбана и увидел, что дым поднялся высоко вверх, очистив пространство внутри стен города. Дальше, за ними всё так же клубился густой дым и что творится на склонах не было видно. Однако и то, что им не придется задохнуться в дыму, было неплохо.
Кеттер произнёс:
— О чём была речь?
— Мы спорили с шаманом. Он хотел оставить шаманов для управления ветряными потоками, я же просил оставить всех для контроля чёрных слёз. Он был прав. Теперь мы не задохнёмся в дыму.
— И все же мы не видим что твориться на склонах.
— Это так, — кивнул Бако, — Однако это лучше, чем ничего. Пусть мы не видим склоны, но мы слышим то, что там твориться.
— Да, слышим, — согласился Кеттер. — И хотя я сказал, что крики луши сладкая музыка для моих ушей, мне хочется уже услышать главную песню и закончить этот праздник.
Бако сказал:
— Думаю, до этого далеко. Колдун как всегда не спешит и плетет свою паутину издали. Но скажи мне, Кеттер, почему они остаются на склоне и горят? Разве они не видят, что перед ними огонь?
— Думаю, они видят огонь, — помолчав ответил Кеттер, — но воля колдуна гонит их вперед.
— Мне нужно пойти вниз, — сказал Кеттер через некоторое время, — люди стоят перед разрушенными стенами и видят лишь клубы дыма. И из тьмы до них доносятся жуткие крики от которых волосы встают дыбом даже тут наверху. Я хочу быть внизу, с ними.
— Я знаю, — пробормотал Бако, — но они спросят, где Арис?
— Отвечу, что он придет в нужное время, — ответил старик.
— Но придет ли он? — спросил Бако.
Два стука сердца Кеттер пристально смотрел на него, а потом сказал:
— Я чувствую, он придет. Это его судьба — убить колдуна. Он придет. Не может не прийти! Иначе всё это зря.
— Не знаю, как он пробьется через лушь, через пламя, — добавил он со вздохом, — Он найдет способ, как всегда находил. Иначе и быть не может.
Бако уже отвернулся, он приказывал мальчишке вестовому нести весть на башни, чтобы везде позаботились
Через два часа Кеттер перехватил вестового от старшего шамана, он остановил одного из его стражников и спросил:.
— С какой вестью тебя послал шаман?
— С вестью — шаманы устали, им нужна передышка. Слёзы скоро перестанут течь. Несколько шаманов будут лишь удерживать их, не направляя на склоны. Остальные будут отдыхать.
Бако, тем временем уже стоял перед шаманом. Прежде его уже нашёл другой вестовой и воскликнул:
— Какая передышка?! Лушь воет под стенами! — Бако бросился бежать. Промчавшись через двор, стрелой поднялся на башню шамана, расталкивая стражу.
Шаман стоял на коленях, в окружении младших шаманов и слуг. Увидев Бако, он махнул рукой и тяжело опираясь на руки слуг, встал.
— Оставьте нас, — проговорил он и Бако увидел, что его лицо будто высохло и сам он выглядел, как человек, который давно не спал, или сам на себя только старше на десять лет.
— Нельзя сейчас брать передышку! Лушь всё ещё там! Они ворвутся в город, как только прогорят черные слезы!
— А забористая штука, да, эти слезы?! — вдруг усмехнулся старший шаман, вытирая лицо, — столько горечи было в той женщине, что она до сих пор горит ярким огнем и удерживает армию живых мертвецов!
— Нельзя останавливаться… — рявкнул Бако, но шаман прервал его.
— Люди устали. Нужна передышка. Я дам сигнал остановиться младшим шаманам и они отдохнут, и выпьют отвары, и я прочту восстанавливающие заклятья. Нет, молчи! Они готовы петь и дальше, но еще немного и они истощат сами себя. Тогда они рухнут на землю и умрут и на этом все закончится! Понимаешь?
Бако тяжело дышал глядя на него.
— Им нужен час, или два. Пусть пока воины вступят в схватку и…
— Сколько их там, в дыму?! Я слышу крики, но не вижу ничего!
— А как ты будешь биться, если шаманы погибнут?!
Отдышавшись, старший шаман сказал:
— Я сейчас же отдам им приказ отдыхать. После этого слезы еще будут гореть какое-то время. Иди, рука вождя, поднимай воинов и пусть вам сопутствует удача.
Бако спустился вниз, в сопровождении стражи обошёл стены. Прошло немного времени, когда он понял, что земля перестала дрожать и то, что рвалось наружу, успокоилось. Значит шаманы больше не поют и слезы не льются.
Часть 4
Октафор. Глава 17
За дымной завесой слабели огненные отблески. Это прогорали остатки чёрных слёз. Воины замерли и приготовились у разрушенных стен.
И вскоре они услышали их. В вое луши слышалось торжество. Они шли сквозь дым, сквозь редеющий огонь. Бако видел их силуэты, будто тени нарисованные на черном фоне.
— Вам нужно уйти отсюда, — его тянули за рукав.
— Вестовой! Пусть трубят сигнал! — заорал Бако, — Пусть поднимают цепи!
И вскоре в дыму заскрипели, поднимаясь укрепления из железных цепей, натянутых на железные столбы. Бако подумал, какого труда стоило им создать это препятствие и как мало оно даст.