Украденный. Книга вторая
Шрифт:
— Да, рука вождя. Я понял.
Бако повернулся к выходу, когда в спину ему прозвучал вопрос, от которого Бако сжался:
— Где же вождь Арис?!
И Бако сказал наконец правду:
— Я не знаю. Не знаю.
Бако велел ещё раз отнести весть на все башни — уходить, оставить площадки, растянуть воинов в кольцо и двигаться к башне шамана. Стены им не удержать. Лушь уже на стенах. Сам же двинулся к башне шамана сквозь узкие улицы. Всюду царила сумятица.
Многие пытались уйти в катакомбы. Несколько женщин с оружием
Хватило суровых окриков. Бако сказал:
— Эй, вы! Хотите бежать вниз? Мы вас пропустим и вас завалит камнями. Вы будете медленно умирать в темноте, без света, а лушь обгрызет ваши лица!
Они отступили, а толпа все росла и вскоре кто-то закричал:
— Что вы слушаете его?! Кто это?! Он не наш вождь!
А потом один из них шагнул вперед:
— Говори нам, где вождь Арис! Где он?!
— Рука вождя, нужно уходить в башню, — напряженно сказал один из его охранников.
— Я не побегу, — упрямо мотнул головой Бако. — Вождь Арис бы не побежал. Он бы сказал — Это не волки. Это свора бездомных псов, которые только лают!
— Ну?! Кто из вас подойдет первым?!
Никто не сделал ни шагу и они так и стояли, сверкая глазами и не зная, на что решится. Момент был упущен и к башне уже подходили воины.
— Поймайте их и отдайте шаману, — указал на бунтовщиков пальцем Бако.
Воины бросились вперед, завязалась схватка. Пробираясь через дерущихся, к нему подошли вестовые:
— Рука вождя, лушь уже в городе.
Последним распоряжением Бако велел натянуть поперек улиц веревки. Это немного поможет — лушь бежит не разбирая дороги. На крышах расставили лучников и подняли бочки с пылью Лары, которой еще оставалось порядочно. Постепенно подходили всё новые и новые люди.
Пока еще у башни шамана было спокойно — отряды организованно уходили от стен и держали оборону.
Напоследок Бако решил осмотреть катакомбы. Может быть потому, что оттягивал неизбежный момент, когда придётся подняться на башню и кивнуть шаману.
В пещерке у входа какой-то старик приносил на камне в жертву своих кур какому-то духу. Бако заглянул в лазарет, прошёл между раненых.
— Рука вождя, — повторяли люди, когда он шел мимо, но еще чаще он слышал другое:
— Где же великий вождь Арис, когда он придет?
Этот вопрос повторяли на разные лады, старики и дети, женщины и мужчины, со слезами, с отчаянием, с надеждой. У Бако не было ответа. И надежды не было. склоны города пылают, разве хоть один человек, даже такой великий человек, как вождь Арис не смог бы пройти сквозь огонь?
Он развернулся и поднялся наверх.
С грохотом, взбивая в пыль, через улицу проскакал отряд. Бако сморщился — Акуила Венанди, весь в чужой крови, разгоряченный, но живой, соскочил наземь.
— Они идут! Мы уходили последними!
Его крик прокатился и в толпе женщин поднялся вой.
— Что же кричать? Встретим их, как положено! — сказал Бако и воины Акуилы бряцнули щитами:
—
— К счастью, большая часть их всё равно сгорает и только тонкие ручейки прорываются в город, — проговорил Акуила.
Бако кивнул и тут же на вершине башни и вестовой крикнул:
— Живые Октафора! Слушайте слова старшего шамана: черные слезы иссякли! Молитесь и да помогут нам духи!
— Они уже в городе. Последние отряды отходят, — сообщил Бако, поднявшись наверх.
Шаман стоял у края площадки, глядя вниз.
— С ними колдун. Он идёт. Он хочет восполнить войско, потерянное у стен Октафора, — одними губами сказал тот.
— Значит пора поджечь дыхание духа! Исполним задуманное, пока ещё можно.
Старший шаман медленно повернулся к нему:
— Думаешь, мы ещё что-то можем?
Он стоял, опустив руки вдоль тела. Очень прямой, только голову склонил вправо, будто прислушивался к чему-то.
— Глаза духа, что ты… — холодея от страха спросил Бако.
— Идёт тьма от края до края! — возвестил старший шаман не своим голосом. Звук его глотки стал пронзительно низок и наполнил башню, сделав воздух густым, как патока. Слова стали осязаемы и прикасались к коже, заползали в голову.
— Тьма исторгнет детей своих да будет земля вновь отдана чудовищами. Ибо место их здесь от начала времен, как было вечно!
— Шаман… Карато… — прошептал Бако, — Карато, ты слышишь меня?
Шаман повернулся. Лицо его было белее мела, а в зрачках зажглось мутное пламя, на глазах у Бако их очертило чернотой.
— Карато уже мертв, Бако. И ты тоже мёртв с той ночи в Дарине, когда увидел меня. Вы все мертвы.
Шаман шагнул назад, на площадку. Потом сделал ещё шаг, глядя на Бако широко раскрытыми глазами.
Бако успел схватить только воздух. Тело шамана, перевернувшись несколько раз, упало наземь.
Грохот грома прокатился над ними. Тучи шевельнулись, покатились, свиваясь в черные клубы и порыв ветра пронесся над ними.
Вой луши все возрастал, теперь Бако слышал их поступь и казалось, земля дрожит под ногами. Машинально он положил руку на рукоять меча. Вокруг все притихли, даже ветра не было, только тишина повисла над людьми, сгрудившимися вокруг башни шамана. Дети не плакали, лошади не переступали копытами по камням. Вой луши все приближался и когда они уже должны были появиться в переплетении улиц, вой стих и топот прекратился.
Бако видел их — лушь со всех сторон окружила башню. Они заполнили город от стены до стены и только двор и начало улиц вокруг башни шамана было свободно от них.
Лушь висела гроздьями на стенах города, теснилась в воротах и проломах и все до единого они замерли, будто чего-то ждали.
Бако ринулся вниз по лестнице, надеясь найти факел и успеть добраться до колодца черных слез. Может быть он сможет поджечь дыхание духа.
Во дворе под ноги Бако бросился мальчик и сперва Бако хоть и расслышал его, но все же оттолкнул потому, что его слова не могли быть правдой.