Украина в глобальной политике
Шрифт:
Понятно, что такое общество, желающее получить все, сразу и без усилий, было абсолютно неспособно воспринимать экономическую аргументацию и оценивать планы правительства, рассчитанные на долгосрочную перспективу. Конечно, Янукович и его окружение воровали. Но воровал весь политический класс Украины. Оранжевые воровали так же вдохновенно, как регионалы. Люди и в оппозицию-то уходили лишь потому, что их от кормушки оттерли. При этом, когда у власти находился Янукович с командой (хоть в качестве премьера, хоть президента), они воровали «с прибылей», то есть следили за тем, чтобы минимальные социальные обязательства выполнялись, а уровень жизни как минимум не падал. Все три прихода к власти оранжевой команды – в любой конфигурации – моментально приводили к обвальному падению жизненного уровня и столь же впечатляющему росту уровня коррумпированности государственных органов. Если до конца 2004 года при Кучме – Януковиче стандартный откат составлял 30 % от суммы финансирования, то уже в 2005 году,
У Януковича была своя идеологизированная группа поддержки, которую можно условно определить как антифашистский электорат. В нее входили и коммунисты, и православные монархисты, и сторонники сохранения Украины в качестве независимого государства, и сторонники ее возвращения в состав России, но всех их объединяли две вещи: резкий антинационалистический настрой и признание необходимости союза Украины с Россией и активного конструктивного участия во всех интеграционных проектах, развивавшихся на пространстве СНГ. Естественно, что эта группа также выступала за двуязычие и за федерализацию Украины. Кто-то считал, что таким образом можно сохранить украинское государство, а кто-то – что удастся избежать гражданской войны и провести развод Запада и Востока Украины цивилизованно, как Чехии со Словакией. Эта группа поддержки Януковича, как и ее оранжевые оппоненты, также отдавала приоритет идеологии перед экономикой и склонна была терпеть клептоманию семьи и окружения Януковича в случае, если бы были выполнены предвыборные обещания и начата жесткая борьба с национализмом. Правда, практицизм в данном идеологическом выборе тоже присутствовал, поскольку вступление Украины в Таможенный союз (как следствие пророссийского внешнеполитического выбора) действительно решало многие экономические проблемы страны и позволяло повысить уровень жизни. Тем не менее и в этом случае мы имеем примат идеологии по отношению к политической и экономической практике.
Обопрись Янукович на своего идеологизированного избирателя, начни он выполнять предвыборные обещания – и переворот был бы невозможен. Во-первых, в поддержку президента на улицы вышли бы десятки и сотни тысяч людей. Во-вторых, что более важно, выполнение предвыборных обещаний предполагало разгром неонацистских партий и организаций и введение запрета на их деятельность еще в 2010 году. Также предполагалась зачистка от националистов информационной сферы и сферы образования, прекращение государственной поддержки националистических культурных и научных проектов, направленных на ментальное переформатирование украинского общества, изъятие из школьной программы националистических концепций украинской истории. Одним коротким ударом националисты были бы лишены годами выстраиваемой (с иностранной поддержкой) инфраструктуры боевых организаций, а также двадцатилетнего господства в информационно-образовательной сфере, позволявшего им не только внедрять в общественное сознание собственные идеологические концепты, но и быстро мобилизовывать своих сторонников (в том числе более чем стотысячные студенческие массы столицы), а также (в моменты противостояния) господствовать в информационной сфере, транслируя в умы сограждан собственную версию событий.
Однако с подачи части своего окружения, причем той части, которая уже успела его предать и уже работала с американцами против него (пока еще на перспективу), Янукович принял концепцию «сшивания Украины». Он, судя по всему, искренне верил, что сможет войти в историю как единственный президент, которому удалось примирить Запад и Восток на основе общих ценностей.
Механизм был выбран логично, но неверно. Янукович и/или его советники правильно оценили стратегическую важность Украины и для Запада (США и подконтрольной им евробюрократии), и для России. В результате была избрана выжидательная тактика – Киев выставлял себя на торги и предлагал Москве и Брюсселю посоревноваться, кто больше заплатит. При этом безусловная лояльность никому не гарантировалась. От России требовали снижения цены на газ в два раза, но отказывались даже обсуждать возможность вступления в Таможенный союз. С Брюсселем были готовы подписать соглашение об ассоциации, не читая (его реально никто, кроме заместителя министра экономики Валерия Мунтияна, в украинском правительстве не читал), поскольку не собирались выполнять (именно так: «А мы его выполнять не будем», – ответил премьер Украины Николай Азаров на недоуменный вопрос советника президента РФ Сергея Глазьева, поинтересовавшегося, как же собирается Украина жить, работать и торговать на таких кабальных условиях).
Проблема заключалась только в том, что при сохранении перманентно растущих цен на газ – что было неизбежно, поскольку продолжал действовать контракт, подписанный Юлией Тимошенко, – экономика
Таким образом, позиция выжидания в международных отношениях была ошибочна. И Западу, и России Украина была необходима определившейся (лучше как союзник, но можно и как враг). Время «многовекторности» давно прошло – все в один голос клялись уважать свободный выбор свободной страны, но требовали этот выбор сделать. Собственного, внутреннего украинского ресурса было недостаточно, чтобы пережить сложную геополитическую обстановку в режиме автаркии (самоизоляции) и вновь развить международную активность, когда ситуация станет более благоприятной. Чем дольше тянул время Янукович, тем слабее становилась Украина финансово и экономически, а значит, тем более жесткие условия можно было продиктовать ее руководству.
Равным образом была ошибочной и внутриполитическая линия на «сшивание» страны. К этому моменту холодная гражданская война шла уже слишком долго, позиции сторон были известны, как известна была и невозможность компромисса. Решение лежало либо в плоскости силового подавления одной из сторон конфликта, либо в плоскости цивилизованного развода с Галицией (возможно, с шестью-семью западноукраинскими областями). Бескровное силовое подавление бандеровщины в 2010 году было еще возможно (Западная Украина не располагала достаточным ресурсом для организации полноценного сопротивления). Однако было понятно, что глухое недовольство и саботаж (в том числе на уровне региональных органов власти и местного самоуправления) будут в данном регионе сохраняться и постоянно создавать напряжение в масштабах всей страны. Националисты ждали бы только подходящего момента для полноценной дестабилизации внутриполитической жизни.
Янукович не был готов ни к длительной упорной борьбе с националистическим подпольем, ни к принятию на себя ответственности за сепарацию Западной Украины. Поэтому, опасаясь националистической политической активности, имея преувеличенные представления об их реально существовавших на тот момент возможностях, свою политику «сшивания Украины» он начал строить на базе националистических концептов. Была сделана попытка завоевать симпатии националистов путем возвращения к тактике ползучей украинизации времен Кучмы.
Однако такая тактика уже не устраивала радикальных националистов. Тем более не готов был молча мириться с ней разбуженный и радикализированный цветным мятежом 2004 года и последовавшим националистическим правлением Ющенко пророссийский актив, мнение которого было существенным для формирования позиции примерно четверти базовых избирателей Януковича. В условиях минимального перевеса пророссийского электората над националистическим потеря этих избирателей лишала Януковича шансов на чистую победу на выборах 2015 года. Что же касается возможных фальсификаций, то на этот случай США, при попустительстве украинских властей, готовили новый майдан.
По сути, Янукович отсек от себя обе группы лидеров общественного мнения, формировавшие отношение к нему двух основных групп избирателей расколотой Украины. Причем если националисты и так никогда бы не поддержали Януковича (он для них с 2004 года был воплощением зла), то от поддержки пророссийского актива он отказался сам.
Традиционная ставка на то, что коренной электорат все равно поддержит (потому что больше некого), также оказалась ошибочной. По мере углубления Януковича и Партии регионов в тактику «сшивания Украины» начали проявлять активность и набирать вес левые и пророссийские организации, относившиеся к маргинальной части политического спектра, вытесненные туда регионалами. Избиратель начал постепенно оттягиваться к ним. Ответом власти стало силовое (в том числе при помощи нацистских боевиков), административное и уголовное давление на пророссийские партии и организации. В результате снизить общественную активность удалось, но идеологизированный пророссийский избиратель окончательно отвернулся от Януковича, заклеймив его предателем, каковым он, по сути, и являлся. Соответственно, тотальная коррупция, в которой президент Янукович, его старший сын Александр и друзья последнего играли ведущую роль, не находила оправдания в глазах потенциальной группы поддержки. Маркер «хоть вор, но свой» не работал, зато в полную силу заработал маркер «не только вор, но и предатель».