Укрощение строптивого лига
Шрифт:
— Да что ж за день такой?! — застонала я, наспех скидывая сапоги и куртку. — Попадешься, Блохаш, хвост откручу, вон выставлю! И вообще, фиг тебе, а не сосиска. Сама съем в качестве компенсации!
— Ма-ау! — раздалось жалобное возмущение из-под дивана.
— Вот то-то же! — ответила сердито и пошла мыть руки.
На кухне достала из пакета сосиски. Очистила пару от шкурки, поставила разогреваться в микроволновку, а после сигнала достала и съела обе за один присест. Подогрела еще, но в горло не лезло: кот-то голодный. Положила для него в углу кусочек курицы.
Я
— Выходи! Бить не буду! — вздохнула я, делая себе чай. — Маленьких не трогаю! И больших тоже. Хотя иногда очень хочется.
Поев, я расслабилась. Захотелось спать. Но под кроватью засел блохастый, а может и заразный кот. Не до сна.
Надев старую футболку, пошла в ванну.
— Эй, ты выходи! Мыться будем! — «мохнатый гость» не отреагировал. — Или шваброй выкурю! — пригрозила.
Как ни странно, угроза подействовала, и кот вылез. Осторожно, не доверяя мне, подошел ближе. И вот теперь я смогла рассмотреть его. Он был чудо как хорош. Рыжий, с зелеными умными глазищами, такой пушистый.
— Эй, мечта дворовых кошек, сюда! — кивнула на ванну. И он пошел!
Наверно, час угробила на его помывку. Сначала мыла мылом, потом своим шампунем. Котофеич не вырывался, не пытался убежать или поцарапать. Будто имеет привычку мыться по два раза на дню.
— Домашний, что ли?
Блохаш поднял на меня свои глазища.
— Не строй глазюки, проходимец! Все равно ночевать будешь в ванной на подстилке. А то залезешь на кровать, а потом лишай лечи.
Казалось, что он все понимает. Красноречиво-насмешливо посмотрел, будто намекая: знаю, что привыкла спать одна, потому что у такой как ты, так всегда!
В общем, в полпервого ночи, я уставшая упала на постель, натянула одеяло по уши, свернулась эмбриончиком и заснула. Вот только ночью мне приснился такой яркий сон, каких отродясь не снилось! Причем эротический, с рыжеволосым, мускулистым красавчиком, соблазнявшим меня посреди зимнего сада. Веточки и бутоны были покрыты инеем, но цветочный запах кружил голову.
Я была бы не против насладиться сновидением, если бы утром не надо было в пол седьмого вставать на работу. Поэтому спросонья пробурчала:
— Так, Котофеич! Не знаю, где ты лазил и какую гадость принес на своей шерсти, но заканчивай! Иначе выставлю за дверь! Мне высыпаться надо, дел на работе невпроворот!
Хитрый котяра, развалившийся в ногах, недоуменно посмотрел на меня, потянулся и снова задремал. Заснула и я.
Утром встала с трудом, ругаясь, на чем свет стоит. Совершенно не выспалась. Убежала на работу не накрашенная, наспех перекусив салатом с хлебом.
Вернулась с работы в кои-то веки вовремя. Толкнула дверь, вошла в теплую квартиру и увидела, как во мраке блеснули глазища. Умом поняла: кот встречает, сидя на коридорной тумбочке, но проняло до холодка по спине. Включила свет, и бедолага заморгал.
— Привет! — потрепала пушистую макушку. — Вкусненького ждешь?
— Ма-ау! — поднял хвост трубой, с меня голодного взгляда не сводит.
Вымыла руки, переоделась, пошла на кухню. Сама есть хочу, и кота кормить надо. Достала из пакетов кошачий корм, который специально для него купила, насыпала в миску, а он возмущенно смотрит на меня: «Издеваешься?! Сама такое ешь!»
— Котофеич, не наглей! Меньше суток в гостях, а уже как барин! Нашел себе обслугу! — но кот так тоскливо смотрел, как я доедаю куриную ножку, что не выдержала и отщипнула ему кусочек. Пока ела, в ванной набиралась вода.
Когда с большим полотенцем пошла купаться, рыжий наглец увязался следом.
— Кыш! Кыш! — шиплю, пытаясь отогнать его от двери, но кот каким-то чудом умудрился просочиться и сразу под ванную залез.
— Ладно, фиг с тобой, золотая рыбка! — вздохнула я и скинула халат. Наклонилась, чтобы проверить температуру воды, и не ожидала, что в мой зад вцепятся когти. Я дернулась, рука на влажной боковине ванны потеряла опору, и я полетела лицом в воду…
Глава 2
«И чего только не привидится во сне?» — подумала, сладко потягиваясь в мягкой, теплой постели. Открыла глаза… и моментально проснулась. Потому что лежу на огромной чужой кровати, над головой синий балдахин. А в воздухе стоит холодный запах лаванды.
Осторожно приподняла тяжелую бархатную ткань и увидела огромную комнату размером с пять моих квартир. Через высокие окна на дорогой глянцевый паркет падали солнечные лучи, в которых клубились невесомые пылинки. Светлые пятна на пушистом ковре и резной темной мебели смотрелись так контрастно, что я, как зачарованная, не могла отвести от них взгляда.
Понадобилось время, чтобы я отмерла. Затем мой взгляд скользнул по потолку с богатой лепниной и замер на изумительно роскошной хрустальной люстре, сияющей в лучах заката.
Все слишком изысканно, фешенебельно, и посреди этого великолепия голая я.
Я усиленно моргала, но мираж не исчезал. На всякий случай похлопала себя по щеке, другой. Не сплю.
— Где я? — мой робкий голос эхом отразился от высоких стен, оббитых голубым шелком. Перебирая в памяти варианты, вспомнила о происшествии, случившемся накануне в ванной. Торопливо провела ладонью по филейному месту, а оно целое, без единой царапинки.
— Да что за фигня? — перекрестилась на всякий случай, и совсем рядом раздался мужской смех. Грудной, приятный. Я подняла полу балдахина выше и увидела в резном кресле, стоящим напротив нетопленного камина, вальяжно развалившегося типа: рыжеволосого, в белой рубашке с пышным жабо. Он сидел ко мне в пол оборота, но в зеркале, висевшем на стене, видел все, что я делала.
Симпатичный тип, заметив, что я наконец-то обратила на него внимание, повернул голову, и зелеными глазищами, цвета травы, бесцеремонно скользил по моему лицу, голому плечу, с которого по закону подлости соскользнуло одеяло.