Укрощенная любовью

Монтегю Жанна

– О нет, постой, маленькая мегера! – проворчал он глухо. – Пора раз и навсегда показать, что тебя ждет!

Она почувствовала, как ее тело отрывается от земли, и стала отчаянно вырываться, но он крепко держал ее. Краска стыда залила ее лицо, когда она услышала, как его люди смеются, явно восхищенные тем, как их Капитан управляется со своей строптивой женщиной. Его пальцы сплелись в ее волосах, оттягивая ее голову назад, и он резко прижался ртом к ее губам. Беренис перестала сопротивляться, когда его губы потребовали подчиниться его

воле. Внезапно он поднял голову и, громко расхохотавшись, бросил ее к себе на плечо и понес. У нее перехватило дыхание, когда он перекинул ее через спину лошади и вскочил в седло.

На обратном пути к лагерю он усадил ее, гневную и упирающуюся, перед собой – так, что ее вздымающаяся грудь прижималась к его груди и его руки крепко держали ее, отказываясь отпустить.

– Теперь ты счастлив, дикарь? – спросила она ледяным голосом. – Ты сделал все, чтобы унизить меня!

– Молчи! – проворчал он, и его натянутое выражение лица сменилось улыбкой. – Я еще не закончил с тобой…

Они ехали сквозь сумрак в напряженном молчании, окруженные людьми Себастьяна, и ночь наполнялась топотом копыт. Деревья поредели, и показались огни лагерного костра. Когда они выехали на прогалину, которую Беренис покинула с такими большими надеждами, подбежала встревоженная Далси:

– О, миледи! – выдохнула она, протягивая к Беренис руки, когда Себастьян снял ее с лошади и опустил на траву.

Почувствовав прикосновение нежных рук Далси, Беренис задрожала, ноги ее подкосились, и она упала бы, если бы служанка не поддержала ее. Она с благодарностью положила голову ей на плечо, готовая расплакаться, но Себастьяна это не тронуло. Он приблизился и оглядел их с неумолимым выражением лица.

– Оставь ее! – приказал он Далси. Далси сердито обернулась:

– Моя госпожа нуждается в уходе, сэр!

Он мрачно нахмурился, все еще кипя от гнева при воспоминании об отвратительной сцене, которую он увидел у озера. Дарби Модифорд, этот мерзавец, чье имя смердило в каждом порту! Он посмел разглядывать ее, лапать своими грязными руками, вожделеть соединить с ней свое ядовитое тело. И эта маленькая дура отдалась на его милость!

– Мне наплевать на то, в чем она нуждается, – солгал он, умудрившись убедить в этом даже самого себя.

– Но она обессилена, бедняжка, – не сдавалась Далси. Хотя она и считала поступок Беренис неразумным, но готова была умереть, защищая свою госпожу.

– Обессилена! Как же! Скорее, измучена дурным нравом! – закричал он. Танцующие блики огня придавали его лицу демоническое выражение. – Никто больше не будет состоять у нее на посылках. Запомни это хорошенько, Далси, ибо, если ты ослушаешься, я отошлю тебя обратно в Чарльстон!

– Не спорь с ним, это бесполезно, – прошептала Беренис, с неохотой покидая такое спасительное и надежное убежище рук Далси, и, вскинув голову, пошла в сторону фургона.

Он отпустил последнюю колкость:

– Не пытайтесь избавиться от меня, сударыня,

ибо сегодня вы будете спать со мной!

При этих словах ее охватил трепет; дрожащими пальцами она отыскала в своем сундуке рубашку, нижнюю юбку и платье, пошла за деревья, переоделась и плотно завернулась в накидку. Ей хотелось скрыться от людских глаз. Она все еще видела перед собой похотливую ухмылку Модифорда, ощущала прикосновение его мерзких рук. Ее передернуло при мысли о том, что могло бы случиться, не появись Себастьян вовремя. Никогда она так остро не чувствовала своей вины и стыда.

Грег подошел к костру, присел на корточки и сказал:

– Черт побери, девушка, вы были на волосок от страшной опасности! Модифорд – это такая мерзкая падаль, какой больше не сыщешь в этом краю!

– Не напоминайте мне, – попросила она умоляюще, и ее передернуло от отвращения и ужаса. – Я знаю, что поступила очень глупо, и боюсь, что Себастьян никогда не простит меня…

– Беренис, дорогая! – сказал он с легким смешком. – Не понимаю, почему вы так мучаетесь. Вы не безразличны Себастьяну, это же очевидно. Равнодушный мужчина не стал бы реагировать так остро!

Себастьян, тем не менее, держался холодно, сдержанно и отрешенно-официально, расставляя посты на тот случай, если Модифорд решит напасть ночью, и отдавая распоряжения, чтобы все были готовы двинуться в путь на рассвете. Лагерь постепенно затихал, и все, кроме охраны, устроились, завернувшись в одеяла, поближе к огню. Даже Далси спала, изнуренная переживаниями прошедшего дня. Беренис съежилась возле подножки фургона, уставившись в темноту. Там и тут в свете догорающих углей костров она видела очертания спящих мужчин и чуть поодаль заметила Квико, чья бронзовая кожа сверкнула прежде, чем он слился с темнотой.

Что нужно Себастьяну? Эта мысль жгла ее немилосердно. Он сказал, что она будет делить с ним его ложе, и страшная смесь ожидания и страха возбужденной дрожью пробегала по ее телу. Она колебалась и не понимала, что происходит и что ей ожидать. Сегодня вечером он снова демонстративно игнорировал ее, и все же она не могла забыть слова Грега. Должно быть, это правда? То, как он налетел на Модифорда, определенно доказывает, что он испытывает к ней какое-то чувство. Она так глубоко погрузилась в раздумья, что вздрогнула, когда кто-то вышел из темноты и оказался прямо перед ней.

– Снова шпионишь за мной? – зашипела она, разглядывая лицо Себастьяна.

– Миленькое приветствие от новоиспеченной жены! – ответил его низкий голос.

Он резко схватил ее и с силой прижал к себе. Его запах, смешанный с ночным воздухом – волнующее сочетание табака, рома и кожи – будоражил ее чувства. Пробормотав проклятье, он подхватил ее на руки, ища ртом ее губы. Она тщетно пыталась уклониться, но при прикосновении его настойчивых губ уже боролась с собой, а не с ним, безнадежно силясь сдержать безумное желание, охватывающее ее.